– Я не стану, если ты не хочешь. Видишь, у меня нет лампы, чтобы светить тебе в глаза и иголки под ногти я загонять тоже не буду.
– Да черт с тобой, – махнула рукой Даша. – Спрашивай, что хочешь. В конце концов, мы с тобой так давно дружим, что я никому, кроме тебя, довериться все равно не смогу. А так хоть ты будешь знать, где чьи трупы я зарываю.
– Я очень ценю твое доверие, – улыбнулась Юля.
– Да, Сашка, конечно, замечательный, но ему тоже все не расскажешь. Так о чем ты меня хочешь спросить?
Юля чуть помолчала, а потом, смущаясь, произнесла:
– О Диди.
Даша закатила глаза к потолку.
– О, Господи, – вырвалось у нее.
– Нет, не о нем и Сереже. А о вас, – пояснила Юля. – О тебе и о нем.
– Обо мне и о нем?
– Да, – подтвердила Юля. – Знаешь, я как-то закрутилась в своих отношениях с Сережей. Мне следовало побольше интересоваться твоей жизнью. Мы же подруги.
– Не оправдывайся, ма шер, – отмахнулась Даша. – Анализ никогда не был твоей сильной стороной. Тебе всегда были ближе чувства. Тебя, в отличие от меня, редко волновали причинно-следственные связи происходящего вокруг.
Юля согласилась.
– Итак, – Даша вытянула ноги под столом. – Что тебе любопытно узнать?
– Ты встречалась с Диди, но не любила его. Зачем?
Даша хмыкнула. А может быть попыталась скрыть вздох.
– Я встречалась с Диди, – повторила она. Повисла пауза. – Я спала с Диди.
Юля смотрела на подругу, а та устремила взгляд в стол. Перед ее мысленным взором прошли несколько вечеров, которые она проводила со Снегиревым-младшим. Не слишком разнообразные, не слишком веселые, но и не слишком утомительные. Вечера, которых могло бы и не быть.
– Мы тупо трахались. Искали удовольствие от плоти. Он тебя хотел на самом деле, – хмыкнула Дашка. – Когда он был со мной, он представлял тебя.
Юля судорожно вздохнула – эти слова были для нее, как пощечина. К такому откровению она была не готова. Точнее, она могла бы услышать такое от Димки, скажи он ей. В конце концов, он часто выдавал нечто циничное, а порой и пошлое. Но Даша, если говорила правду, всегда могла смягчить ее своим чувством юмора или цитатой из песен кумира. В ее исполнении правда никогда не выглядела, как оголенный провод, который коротит. Но вот, кажется, и она может резать правду-матку.
«Бедная Даша», – пронеслось в голове у Юли.
– Бедная Даша, – повторила брюнетка, будто прочла ее мысли. – Даже раздвинув ноги и дав себя оттрахать, она не способна вызвать любовь. Он не любил меня, – добавила она после долгого молчания.
Юля положила свою руку на ее, но подруга едва ли обратила на это внимание. Странным было то, что она не плакала, не дергалась, не переживала. Даша говорила холодно и спокойно, как человек, который рассказывает, что он когда-то перенес пневмонию или бронхит. А сейчас просто посвящает слушателя в подробности того, какая у него была температура или как болело горло.
– Я любила его, – сказала вдруг Даша. – Я его очень любила. Он всегда мне нравился. Знаешь, как мне нравились его кудри? Он был такой кудрявенький. Такой милый. Еще в школе. Я и с Мишкой тогда в одиннадцатом классе стала встречаться, потому что он был кудрявый и этим напоминал мне Димку. Я любила его, Юля. Этого болвана, циника и эгоиста и в чем-то даже жестокого человека. Знаешь, когда мы с ним были вдвоем и разговаривали о тебе и Сереже, он все время говорил, как маленький ребенок. И я разумом понимала, что не стоит с ним связываться. Дети ведь по природе своей жестоки. Я знала, что и он тоже будет жесток. Но как-то так получилось, что один раз я рискнула приласкать его и он дрогнул. И в прямом и переносном смысле. Сейчас закрываю глаза, – Даша опустила веки, – и вижу, как по его телу бежит волна дрожи. Так все и произошло. Так все началось.
Даша вновь открыла глаза и снова стала выглядеть, как врач, который вскрывает нарыв и выпускает гной.
– Мы тщательно скрывали нашу связь. Ты считаешь, что мы виделись не больше пяти раз, но на самом деле мы встречались чаще, чем ты думаешь. Бывало, несколько раз в неделю. И каждый раз, когда мы были близки, я надеялась, что нравлюсь ему. Что он испытывает ко мне что-то. Пусть и не любовь, но хотя бы нежность или влечение. Но нет. Он и здесь оставался жестоким. В глазах его были горечь и сожаление, что он не может быть с женщиной, которую реально хочет. Что он вынужден довольствоваться заменой. Он ни разу не поцеловал меня. Я имею в виду, в губы. То есть, я хотела сказать, в губы по любви. Ну, ты знаешь. И по поцелую можно определить, любят тебя, хотят или еще что-то. Он целовал меня, но не по любви. Он ни разу не сказал, что ему было хорошо со мной. Просто тупо спрашивал, когда мы увидимся снова. А я, как дура, каждый раз надеялась, что в следующий раз, он скажет мне что-то приятное. А он молчал.