В норме цикл накопления и высвобождения энергии возбуждения как реакция на опасность запускается автоматически и контролируется рептильным мозгом. Но у нового мозга достаточно сил, чтобы вмешаться в этот процесс. Он, правда, не может остановить возбуждение, зато вполне способен воспрепятствовать сбросу накопленной энергии[109]. Будучи запертой внутри нас, эта энергия наносит нам травмы. Выходит, когнитивная текучесть наделила нас способностью вредить самим себе! Можно взглянуть на эту проблему и под другим углом: с древних времен изменился баланс между рациональной и эмоциональной составляющими нашего сознания. С тех пор мы слишком много внимания уделяем интеллекту, оставляя в забвении собственные эмоции и не давая им выхода. Вместо того чтобы немедленно залечивать душевные раны, мы просто скрываем их – и от себя, и от окружающих. Наши способности к подавлению неугодных чувств при этом усиливаются, и это вводит нас в искушение делать так всякий раз, не тратя времени и сил на решение проблемы. Но содержание травматических эмоций под стражей обходится недешево: жизненная сила расходуется на поддержание мышц в постоянном напряжении; и все равно эти эмоции вырываются на свободу, неся разрушения.
Совершив Великий Скачок Вперед, мы стали более любознательными, полюбили эксперименты и инновации. Соответственно, мы стали чаще попадать в новые и потенциально травмоопасные ситуации (ПТС). Вероятно также, что теперь мы лучше представляем себе будущее и яснее помним прошлое, то есть умеем учиться на опыте, способны придумывать и воплощать в жизнь что-то новое. Однако и у этой медали есть оборотная сторона: образы будущего неопределенны, а неопределенность всегда вызывает страх – страх смерти, боли и увечья. Отчетливая память о прошлом в сочетании с глубокой рефлексией часто приводит к чувству вины, стыда, обидам и жажде мщения. А подобные отрицательные эмоции делают получение травмы в ПТС гораздо более вероятным.
Дисбаланс между когнитивным и эмоциональным мышлением имеет и еще одно последствие. В нашей культуре издревле принято ставить разум на вершину шкалы ценностей, а миру эмоций мы, напротив, стали отдавать должное сравнительно недавно. Но именно эмоции формируют наше восприятие окружающей действительности, управляют вниманием, участвуют в расстановке целей и приоритетов, окрашивают воспоминания в яркие цвета. Когда в своих поступках мы не руководствуемся разумом, но и не действуем наобум – в таких случаях нами руководят именно эмоции, подсказывая тот путь, который наиболее оправдан с точки зрения опыта предыдущих поколений. Принимая решения, мы, на самом деле, редко взвешиваем все детально, чаще концентрируемся на том, что подсказывают нам инстинкты. И в сложных ситуациях эти инстинктивные чувства много раз доказывали, что могут быть добрыми помощниками. У людей же с неразвитым эмоциональным интеллектом часто возникают проблемы с принятием решений[110]. Другими словами, эмоциональный интеллект, или EQ, как это явление называет Дэниел Гоулман, играет огромную роль в жизни каждого человека, не меньшую, чем IQ – коэффициент интеллекта[111]. И однако же мы постоянно подавляем первый в пользу второго.
Большинство эмоций вызывают состояние готовности к действию или желание действовать[112]. Можно предположить, что в ходе эволюции базовый механизм борьбы или бегства трансформировался в такие основные эмоции, как страх, гнев, грусть, радость, любовь, удивление, отвращение и стыд. Ту же самую природу имеют ощущения боли и наслаждения, стимулы вроде голода и жажды и такие состояния сознания, как блаженство и благоговейный трепет[113]. У каждой базовой эмоции есть спусковой механизм: например, страх вызывается внезапной угрозой. В свою очередь каждая эмоция вызывает особое выражение лица и имеет свое предназначение. Так, сотрудничество между людьми основывается на любви и признательности, но его также подпитывают и чувство вины после нанесенного оскорбления, и гнев на обидчиков, и грусть по поводу разрушенных отношений. Страх и отвращение помогают избежать опасности, а любопытство и волнение – отыскать пропитание[114].