Он еще раз протер стол дезинфицирующей жидкостью, потом взглянул на свою окровавленную одежду.
— Здорово пришлось потрудиться над этой бедной животиной. Ты поняла, что значит та метка из пересекающихся линий? — Бидж молча кивнула. — Почему ты ничего не сказала студентам? — Однако ответ был ему ясен.
— Зачем им знать, что кто-то играет в крестики и нолики на живой плоти. Конфетка кивнул.
— Кто-то, достаточно сильный, чтобы напасть на единорога и победить. Я не сумел бы. — Это был один из немногих случаев, когда Конфетка признавался в собственной неспособности что-то совершить. — Но кто сумел? Кто это сделал?
— Я не уверена…
— Да ладно! Я же знаю, как ты умеешь думать. Это должен быть кто-то очень ушлый, а таких вокруг не так уж и много.
Бидж принялась перечислять:
— Диведд — самый очевидный подозреваемый. Потом, может быть, Гредия: я привела ее обратно на Перекресток, чтобы она родила здесь, и теперь она охотится, чтобы прокормить выводок. Еще Фиона: она пока не пришла в норму. И, наконец, молодые грифоны и их родители; все это началось после появления у грифонов потомства.
Конфетка кивнул.
— Надеюсь, ты знаешь что делать.
Бидж с опаской вспомнила о грим и тех существах, домашними зверюшками которых они были.
— Да не совсем.
Когда Конфетка отправился к грузовику, к Бидж подбежала Фрида.
— Ты уверена, что не нуждаешься в помощи?
— Все будет в порядке. — Вспомнив о событиях последних часов, Бидж добавила: — Если нужно, мне помогут Фиона или Кружка.
Фрида с сомнением посмотрела на нее.
— Я вернусь, как только смогу, — сказала она решительно. — И, держу пари, Лори тоже явится, так что я приеду вместе с ней. Или опять одолжу у Конфетки Скайуокер. — Она грустно взглянула на небо. — Как ты думаешь, Роланд и Оливер не прилетят?
Бидж хотела было поделиться своими опасениями, но заметила выражение глаз девушки.
— Они сказали, что на некоторое время отлучатся. Я не знаю, как долго они будут отсутствовать.
Фрида молча кивнула и повернулась к двери — Конфетка уже начал сигналить. Бидж осталась в коттедже, который сильно напоминал сцену кровавого преступления.
Лорел, крошечная и издающая невнятные звуки, оказалась удивительно успокаивающим зрелищем.
Глава 18
Около недели Бидж отдыхала. За это время не появился ни один пациент; Бидж подозревала, что это дело рук Кружки, но особенно не беспокоилась.
Бидж приходила в себя, ухаживала за Лорел и играла с ней. Малышка доставляла на удивление мало хлопот: она крепко спала полночи и снова засыпала немедленно после того, как была накормлена. Днем она играла со своим пушистым барашком или грызла купленные Стефаном погремушки и мячики. Бидж с беспокойством обнаружила, что у Лорел уже режутся зубки; открытие сопровождалось несколькими болезненными укусами, но потом им удалось прийти к взаимопониманию.
Единственный настоящий кризис случился в середине недели, когда Лорел научилась ползать. Бидж, совершенно к этому не готовая, обследовала весь коттедж на четвереньках, убирая все, что могло представлять хоть малейшую опасность для девочки. Потом она тщательно вымыла пол под возбужденное блеяние Лорел: та выглядывала из колыбели и явно хотела поиграть с водой.
После этого Бидж заперла дверь, улеглась в постель и хорошо выспалась, пока Лорел удовлетворенно обследовала дом.
К концу недели Лорел уже научилась вставать на ножки, цепляясь за мебель и с любопытством оглядываясь вокруг. Бидж вела дневник; она старалась записывать как можно больше, боясь пропустить что-то важное.
Через неделю кто-то постучал в ее дверь. К изумлению Бидж, это оказался Кружка; в его руках было тельце птицы. Бидж забрала его и вопросительно взглянула на трактирщика.
— И что? — спросил тот.
Бидж недоуменно покачала головой.
— Мне просто трудно представить тебя где бы то ни было вне гостиницы.
— Гостиница — это то место, где я работаю, а также, если присмотреться, крепость; мне приходится проводить там много времени. Я люблю свою гостиницу. — Он вздохнул. — Но нужно и выходить наружу. Бидж, я стар; сплю я не очень хорошо, поэтому утрами выхожу на прогулку. Сегодня утром я нашел вот это.
Они оба смотрели на тушку дронта; у него была свернута шея. Бидж не видела додо с тех пор, как, измученная беспомощностью глупых птиц, с помощью друзей переселила их в заповедник на маленьком острове в южной части Перекрестка.
Тушка оказалась ощипана, словно для жарки. Бидж перевернула птицу в поисках других ран.
— Перья были там же, где и она сама?
— Нет. Рядом оказалось только вот это. — Кружка показал ей мятую тряпку.
Бидж осмотрела домотканую материю, потом снова взглянула на додо.
— Значит, кто-то нес ее…
— …И оставил на плоском камне у дороги, чтобы нам было легко ее найти. Так что же это такое? Приношение? Угроза? — Кружка смотрел на мертвую птицу так, словно ожидал от нее ответа. — Или это такая шутка?
Бидж тоже смотрела на птицу — неподвижную и тяжело оттягивающую ей руки.
— Одно не вызывает сомнений, правда? Это дело мыслящего существа, но не вир. — Она завернула тушку в покрытую пятнами крови тряпку. — Я оставлю ее в погребе, пока не вернусь.
— Там же, где молоко, масло и прочее? — с отвращением спросил Кружка.
— Ну, не совсем рядом, — улыбнулась Бидж. У ветеринаров имелась скверная привычка хранить в своем холодильнике вместе со всем остальным анализы кала своих пациентов. Однажды при посещении клиники Бидж видела большой морозильник, набитый телами собак, которые должны были кремировать, где в уголке, в нарушение всех правил, мирно хранилась купленная одним из техников для праздничного обеда мороженая индейка.