— Ну, это просто. — Грифон прикрыл клюв лапой, пряча улыбку. — Она обязательно заглянет, чтобы удостовериться: ей удалось удивить и разозлить тебя.
Это было правдой, подумала Бидж. Двигатель завелся с первой попытки; они поехали по склону, оставив позади маленькое облачко выхлопных газов. Поездка оставила у Бидж чувство ностальгии. За все время, проведенное ею на Перекрестке, только эта часть дороги оставалась неизменной: она извивалась между скал, пересекала долины, уходила в холмы и наконец выводила на равнину; там лежал перекресток нескольких дорог у подножия единственной возвышенности, на вершине которой скалы окружали два пруда и здание.
По склону холма вилась тропинка. Поднявшись по ней, они увидели знакомый земляной вал и русло, ведущее от верхнего пруда к нижнему; поток вращал мельничное колесо около гостиницы.
Никто не вышел, чтобы встретить их. Бидж осторожно открыла входную дверь и замерла на месте, услышав неожиданный щелчок.
Из темноты донеслось потрескивание, потом монотонный голос, которому важность момента вернула польский акцент, произнес: «Добро пожаловать в восстановленную гостиницу» Кружки «. Мы приложим все усилия, чтобы обслужить вас так, как это было принято у нас раньше, и просим вас соблюдать те же, что и раньше, правила: считается невежливым высмеивать чью-то расу, мир, вид или специфические части тела…»
Бидж слушала, как голос Кружки перечисляет знакомые правила: проклятия вне закона; допускаются лишь говорящие виды; азартные игры (без жульничества) разрешены; потасовки возможны только как часть развлечений… Когда Бидж впервые попала сюда, эти правила сообщал посетителям пользующийся дурной репутацией и корыстолюбивый попугай.
Его насест был на прежнем месте — к нему теперь оказался прикреплен магнитофон; сложная конструкция рычагов, соединенная веревочкой с входной дверью, приводила его в действие.
«А теперь самое трудное, — закончил голос Кружки. — На этой коробке есть кнопка, на которой нарисован квадрат, — чтобы остановить ленту. Другая кнопка, с двойной стрелкой, указывающей направо, предназначена для перемотки. Пожалуйста, нажмите сначала кнопку с квадратом, потом кнопку с двойной стрелкой, чтобы следующий посетитель мог услышать эти правила. Спасибо».
Бидж протянула руку и улыбнулась, услышав уже нормальный голос Кружки: «Ну как, получилось, Фиона? Клянусь, я скорее насажу эту штуку на вертел, чем снова стану все это произносить…»
Бидж остановила и перемотала ленту. Откуда-то из глубины донеслось:
— Спасибо, что выполнили просьбу. Пожалуйста, входите.
— Ты все еще не показываешься незнакомым гостям? — спокойно сказал грифон. — Боже мой, как невежливо!
— Хочешь, чтобы мои манеры улучшились, — помоги мне обзавестись более приличными посетителями. Или по крайней мере большим их количеством, — последовал ответ.
Если бы вновь прибывшие были захватчиками, амбразуры в стене вестибюля открылись бы и ощетинились оружием. Теперь же вместо этого открылась внутренняя дверь.
Бидж чуть ли не бегом кинулась внутрь и обняла трактирщика. Кружка, как всегда, казался безоружным. Он быстро прижал девушку к себе, потом отодвинул ее на расстояние вытянутой руки.
— Ну-ка дай мне на тебя посмотреть, — сказал он, глядя при этом на Харриет Винтерфар. Грифон поспешно представил:
— Доктор Винтерфар, это Кружка, здешний хозяин. Юная дама, недоверчиво взирающая на нас от камина, — Фиона Беннон…
— Мы встречались, — резко произнесла Фиона, но все же подошла к ним. — Рада, что вы нашли фургон. Бидж говорила вам, что здесь я научилась практической магии?
— Я понятия об этом не имела. Фиона хмыкнула.
— Мне удалось найти некоторый порядок в предполагаемо хаотической вселенной.
— Не стоит говорить об этом так легкомысленно, Фиона. Я посвятила хаосу большую часть жизни. Понятие хаоса — это доктрина. Как я подозреваю, магия по большей части хаотична.
— Держу пари, что на самом деле понятие магии — это доктрина, — сказала Бидж. — Это жизнь хаотична — моя жизнь по крайней мере.
— Магия не является упорядоченной областью знаний, — упрямо сказала Фиона, — пока. Но мне действительно удалось узнать некоторые формулы.
Харриет впервые внимательно на нее посмотрела.
— Я узнала некоторые формулы, еще когда была совсем молода, — тихо сказала она. — Их можно найти в любой волшебной сказке. Там, где существуют магические формулы, уравнения равновесны: нельзя ничему научиться, не заплатив за это определенную цену. Это вы уже поняли?
Фиона отвернулась. Левая сторона ее лица, быстро зажившая на Перекрестке, сохранила шрамы.
— Через некоторое время. — Она вернулась к камину и стала помешивать в котелках, подвешенных над огнем.
За едой Бидж вспоминала об обеде в прошлое воскресенье. Сегодня все проходило гораздо более по-деловому, хотя разговоров о делах и не велось. Все ели быстро, не особенно задерживаясь на каждом блюде. Может быть, это было вызвано тем, что темп задавали Кружка и Фиона, привыкшие к необходимости обслуживать посетителей гостиницы.
Кружка торжественно поставил перед Харриет Винтерфар бутылку охлажденного в роднике шардоннэ.
— Это ведь ваш первый визит на Перекресток. Грифон, быстро оценив взглядом размер бутылки, попросил воды: «Сегодня нам еще предстоит работать». Бидж пила холодное козье молоко, такое сладкое и жирное, что его одного хватило бы на обед.
Салат был простым: помидоры с салатом-латуком, заправленные смесью масла и вина; в него оказался добавлен зеленый лук. Харриет Винтерфар улыбнулась грифону и Бидж. Кружка взглянул на нее с любопытством, но промолчал. Только что вынутый из печи хлеб был таким же восхитительным, как помнила Бидж по прежним временам. Она откусила от ломтя и с изумлением взглянула на Кружку.