ГЛАВА 15
Возвращение на Перекресток единорогов было долгожданным, но произошло очень просто: однажды Бидж проснулась и почувствовала, что воздух стал каким-то другим. День был таким, какие Диведд называл "мягкими": легкий туман, низкие облака. Цепочка белых фигур - больших и маленьких - тянулась вдоль дороги, ведущей к коттеджу Бидж. Мелина с легким рюкзаком на плече шагала рядом с первым животным. Выше по холму несколько грим, припав к земле, осторожно принюхивались и присматривались, приготовившись спасаться бегством. Бидж грустно смотрела на них: за последние месяцы грим научились осторожности. Она как-то нашла тело одного из них; грудь животного была целенаправленно - можно сказать, почти игриво - рассечена крест-накрест. Наверное, грим погиб от потери крови. Теперь двое грим следили за приближающимися единорогами и Мелиной. Один из них - Бидж моргнула: судя по отметинам, Гек, - робко приблизился к девушке-фавну, покорно склонив голову и виляя хвостом. Мелина замерла на месте. Самка единорога рядом с ней спокойно сделала шаг вперед, и оба грим повернулись и убежали. Бидж подняла глаза, наполовину ожидая увидеть в воздухе Роланда и Оливера, но грим явно испугались именно Мелины и единорогов. Еще месяц назад Бидж не поверила бы, что они окажутся такими пугливыми. Единороги по очереди коснулись Мелины рогами и так же цепочкой стали подниматься на холм. Малыши, у которых рога еще только начинали проре заться, тыкались в Мелину носами, а она гладила их по головам. Потом она подбежала к Бидж, резво прыгая на своих копытцах. Фавны, радостно подумала Бидж, принимают людей такими, какие они есть, и любят их. Обняв Мелину, Бидж спросила: - С тобой все в порядке? Мелина дрожала, глядя вслед убежавшим грим. - Что это за звери? - Они похожи на собак. Очень дружелюбные, людей не кусают. Ну, по большей части. Я привела их на Перекресток как хищников, но теперь что-то не уверена, что они способны прокормиться сами. Я гадаю иногда, закончила Бидж, - не являются ли они чьими-то брошенными домашними любимцами. - Если это так, - ответила Мелина твердо, - не хотела бы я встретить их хозяина, которого они так боятся. Он ведь не последовал за ними сюда. правда? - Конечно, нет... - начала Бидж и умолкла. Это была такая простая и пугающая мысль. Интересно, как наказывают в том мире, откуда пришли грим, сбежавших от хозяина животных? И если уж на то пошло, каково наказание за кражу любимца? Она покачала головой. - Заходи и выпей чаю. Трудно было привести единорогов? Мелина вошла следом за ней в дом и энергично закивала; ее черные кудри взметнулись над головой. - Они не любят дорог. Все время старались идти по обочине. Мне было страшно, - добавила она откровенно, - но ведь я была с ними. - Ты могла попросить о помощи. - Ох, но ты же нужна здесь. А доктор Доббс, он же должен преподавать. Стефан и эта женщина Фрида должны читать свои книги. - В ее голосе появилась собственническая нотка. - Да и вообще мне не нужна помощь. Когда Конфетка, Бидж и другие отогнали единорогов для безопасности в Bиргинию, Мелина захотела остаться там и присматривать за животными. Фавны прирожденные пастухи; Мелина скоро почувствовала тесную связь с единорогами, которых собиралась пасти, но которые, весьма вероятно, в свою очередь, пасли ее. Как Бидж имела возможность узнать, единороги заботятся о несчастных и невинных. - Кружка будет рад тебе. - Я собираюсь вернуться. Виргиния так хороша... Бидж рассеянно кивнула, глядя на долину, широкую реку и плавно круглящиеся холмы, которые теперь казались ей самым красивым местом в мире. - И еще, мне хочется быть недалеко от церкви. - Мелина стала баптисткой и часто посещала маленькую белую церковь в холмах. Прихожане приняли ее, не задавая вопросов, а проповедник, серьезный молодой человек с коротко остриженными волосами и в очках в массивной оправе, уделял ей особое внимание. - Ты уверена, что это не от проповедника ты хочешь быть недалеко? - Нет! - Но, к своему удивлению, Бидж обнаружила, что Мелина покраснела. Нужны очень веские основания, чтобы заставить фавна покраснеть. - Ну, может быть, и это. Мне нравится Джонатан, но я для него слишком молода. - Ему же еще нет тридцати. Через несколько лет разница не будет заметна. Мелина посмотрела на нее с сомнением. - Для тебя, может быть, и нет. - Она поспешила сменить тему. - И там по крайней мере я смогу часто видеться со Стефаном. Бидж спросила с завистью: - Вы часто встречаетесь? - Я стараюсь навещать его каждую неделю. Я ведь люблю его - не так, конечно, как ты, - добавила она поспешно. Бидж кивнула. С тех пор, как она обнаружила, что беременна, она меньше была уверена в характере своей любви к Стефану. - Мы ведь еще козлятами росли вместе, - кончила Мелина серьезно. - Я знаю. - Бидж всегда очень нравилось это название. - Держу пари, он был очаровательным козленочком. Мелина с облегчением засмеялась и закивала. - Такой непоседливый. Всегда танцующий, всегда счастливый. Именно так Бидж обычно и представляла себе Стефана, хоть он уже и не был ребенком. - Ну что ж, только постарайся побывать здесь еще раз до зимы. Когда выпадет снег, дорога станет ужасной. - Снег! - с ностальгией воскликнула Мелина. - Первый снегопад такая прелесть! - Она вздохнула. - Я ведь видела их так мало. - Он бывает всего один раз в году. - Конечно. Один первый снегопад каждый год. Но самый первый в своей жизни я помню так отчетливо... А потом и остальные, только их было так немного... - Так немного? - "Мы ведь еще козлятами росли вместе..." - Мелина! Сколько тебе лет? Мелина удивленно посмотрела на Бидж. - Я взрослая. - Я знаю, но все-таки, сколько тебе лет? - Годы - это годы, - пожала плечами та. - Пять. - Не замечая выражения лица Бидж, Мелина добавила: - Я думала, ты знаешь об этом от Стефана. - Ну, наверное, для него тоже годы - это годы. Филдс, сатир, когда-то сказал о Стефане: "Он легко плачет, как все ему подобные". Бидж тогда подумала, что он имел в виду фавнов; но, может быть, он говорил о детях? "Я беременна, - подумала она, - и отцу ребенка пять лет от роду". Следующая мысль поразила ее: "И ребенок может вырасти так же быстро, как и он". Бидж вспомнила, что, когда была подростком, и представить себе не могла, чтобы обсуждать такие вопросы с матерью. Теперь же ей больше всего на свете хотелось бы поговорить с ней... - Мелина, хочешь, я подвезу тебя в Виргинию? - спросила Бидж. - У меня там есть дела. - Только сначала нужно было дождаться Роланда и Оливера. Как ни была Бидж занята собственными проблемами, их отсутствие ее беспокоило: никогда раньше юные грифоны не опаздывали. Больше часа назад они пролетели над коттеджем, но приземлились далеко в стороне. Они оставались на холме за ручьем, что-то горячо обсуждая. Было похоже, что они спорят, но на этот раз спор не кончился, как обычно, дружеской потасовкой. Вместо этого они перешли через ручей, осторожно ступая по камням, чтобы не замочить задние львиные лапы, и приблизились к Бидж. Роланд смущенно переминался с лапы на лапу. - Я должен буду отлучиться, моя Бидж. - У меня у самой сегодня есть дела, - ответила она. - Да тебе и не нужно спрашивать у меня разрешения, чтобы отлучиться. - Я знаю. Но я все равно хотел тебя предупредить. Бидж забеспокоилась. Роланд выглядел встревоженным, Оливер - сердитым. - Я ничем не обидела тебя? - О нет. - Он явно был шокирован таким предположением. - Ты такая замечательная наставница. И... - Он запнулся и застенчиво договорил: - И я всегда буду помнить те великие истины, которые ты мне открыла. - Он заторопился и выпалил: - Ты была права: часто возникает противоречие между двумя данными обещаниями. Бидж перевела взгляд на Оливера, который, как обычно, внимательно смотрел на друга. - Но ведь не между вами двумя? - Никогда, - ответил Оливер решительно. - Тогда между чем-то, что заложено в вашей природе - в вашем наследии, и чем-то, чему вас учила я? Роланд отвел глаза, стараясь уклониться от ответа и чего-то стыдясь - во второй раз за все время их знакомства. - Ты очень восприимчива, я знаю. Пожалуйста, не спрашивай больше ни о чем. - Мне очень жаль, - быстро сказала Бидж, - но я должна спросить. Это имеет какое-то отношение к тем замученным и изуродованным животным, которых мы стали находить последнее время? Роланд молча поклонился и улетел. Оливер тоже поклонился, вежливо что-то пробормотал и последовал за ним, и Бидж поняла с внезапной пустотой в душе, что может никогда их больше не увидеть. Или увидеть только в бою - как своих противников. Когда Бидж высадила Мелину на сельской дороге в Виргинии, лицо девушкифавна было озабоченным. - Ты сердишься на Стефана? Я уверена, он думал, ты знаешь... - Нет, я не сержусь. - Бидж чувствовала себя испуганной и растерянной, но не сердилась. - Мне просто нужно с ним поговорить. - Остаток дороги до общежития Стефана в Кендрике Бидж проехала с большей скоростью, чем намеревалась. Однако, когда она приехала, на месте оказался Вилли, а Стефан отсутствовал. Вилли сказал, что Стефан с друзьями отправился в Роанок, чтобы посмотреть фильм "Парни и куклы". Вилли старательно избегал смотреть на живот Бндж. Она вздохнула и поехала в ветеринарный колледж, сожалея о том, что никому не пришло в голову так сконструировать руль грузовика, чтобы он не мешал животу беременной женщины. Добравшись до клиники, Бидж стала смотреть на студентов - их спортивные рубашки и шорты, их рабочие комбинезоны - и неожиданно с болью подумала, какой странной должна казаться ее собственная одежда. Ее блуза для беременных была переделана из большой футболки, а необъятные джинсы ей подарила из своих запасов Лори, ядовито прокомментировав это. Бидж оставила список нужных ей препаратов в почтовом ящике Конфетки (слишком большое количество амоксициллина: последнее время ей очень часто приходилось лечить пострадавших животных) и поспешно покинула колледж, надеясь, что не встретит никого из знакомых. Но на нее почти наткнулась Фрида, решительно шагавшая по холлу. - Прошу прощения, - автоматически пробормотала она, протягивая руку, чтобы поддержать Бидж, и только тут узнала ее. - О, привет! - радостно вос кликнула она, искренне обрадовавшись Бидж. Та неожиданно почувствовала, что встретить кого-то, может быть, и не так плохо. - Ты в городе, чтобы посетить врача? Как ты себя чувствуешь? - Очень усталой, - призналась Бидж. - Я не планировала встречаться с доктором Бодрэ, но, может быть, все же загляну к ней. Как дела у тебя? Бидж вспомнила, каково ей самой приходилось на последнем курсе. Bысыпаться удается? Фрида пожала плечами. - Это не удается никому. А дела у меня идут хорошо, пожалуй. По крайней мере никто не говорил мне обратного. - Свободное время у тебя бывает? Кроме тех дней, - добавила Бидж, которые ты проводишь, участвуя в чужих войнах? Лицо Фриды засветилось. - Как там Роланд? - Все такой же - словно обитатель Камелота. - В голосе Бидж прозвучало некоторое неодобрение. - Он такой, верно! - Фрида сказала с горячим чувством: - Хотела бы я снова оказаться там! Бидж прекрасно понимала, что значит роман на расстоянии. - У тебя есть время, чтобы пообедать со мной? Фрида уныло помотала головой. - Мои родители сейчас здесь. Они приехали из Висконсина. - Ну, это замечательно. Они пробудут долго? - Бидж не могла представить по собственному опыту, что такое подобный семейный визит: сама она всегда ездила домой, чтобы повидаться с матерью и с Питером, а в последние месяцы перед самоубийством матери почти не виделась с родными. - О нет. Я им сказала, что очень занята, да они и приехали в основном, чтобы побывать на местах сражений Гражданской войны. - Это, казалось, не очень занимало Фриду. - Они начнут с Аппоматокса19 и дальше поедут на север. - Это же значит знакомиться с событиями в обратном порядке. - Так они захотели, - твердо ответила Фрида. Но тут ее голос неожиданно изменился. - Ты не хотела бы пообедать с нами вместе? Родители были бы ужасно рады познакомиться с кем-то из моих друзей и коллег. Пока Бидж думала, как бы повежливее отказаться, она заметила умоляющее выражение в глазах Фриды. - С удовольствием. - Мы обедаем в "Марриотте", - радостно сообщила Фрида и побежала по своим делам, уже через плечо крикнув, в каком часу назначена встреча. Бидж поняла, что решение ее было правильным; однако нужно было сделать еще кое-что: она вернулась к своему грузовику и на полной скорости помчалась к универмагу, чтобы купить себе приличное платье для беременных. Бидж легко открыла стеклянную дверь отеля "Марриотт", но прошла в нее с известным трудом: теперь она часто ощущала, что дверные проемы стали какими-то узкими. Последние недели поразительно изменили ее; как лукаво сказал бы грифон, "в огромной степени". Она опустилась в одно из обитых тканью в мелкую клеточку кресел в вестибюле, слишком благодарная за воз можность сесть, чтобы беспокоиться о том, насколько грациозно она это сделала. Только потом она ощупала подлокотники, чтобы убедиться: подняться из этого кресла она сможет. Метрдотель у входа в ресторан бросил на Бидж мимолетный взгляд, потом более пристально посмотрел на ее живот и лишенную кольца левую руку и отвел глаза. Бидж почувствовала себя ужасно неловко; только теперь она виновато осознала, что оказалась тем, к чему всегда относилась свысока: незамужней беременной женщиной. Она поспешно поправила платье, еще раз удостоверяясь, что сняла с него все ярлыки. Тут в вестибюль вошла Фрида с родителями, и Бидж поднялась с кресла. - Мне так жаль, что мы опоздали, - с похоронным выражением сообщила мать Фриды. - Наша Фрида никогда не отличалась пунктуальностью. О, Боже, по жалуйста, не вставайте... э-э... впрочем, все равно нужно идти в ресторан. Мать Фриды оказалась удивительно модно одетой женщиной: ее костюм дополнялся элегантной золотой цепью, и если блузка и была излишне яркого бирюзового цвета, все же она хорошо сочеталась с синим жакетом. Выкрашенные в золотистый цвет волосы носили следы недавнего посещения парикмахерской. Отец Фриды был одет в серые брюки, белую рубашку, синий блейзер с фуляровым шарфом на шее: все очень добротное и совершенно незапоминающееся. Сама Фрида была в длинной юбке и белой крестьянской блузе. Юбка была ей h(`.* , блуза мешковата; казалось, Фрида старается спрятаться в своей одежде. Бидж с изумлением обнаружила, что, хотя волосы Фриды перевязаны лентой, они каким-то образом падают ей на лицо, скрывая его. На плече Фрида несла сумку размером с волейбольный мяч. Бидж вытаращила на нее глаза. Мать Фриды заметила ее взгляд. - Это мы подарили Фриде. Никакая сумка не велика, когда приходится носить с собой так много учебников. Я помню это еще по собственной учебе в колледже. А как обходитесь вы? Бидж взглянула на свой рюкзак в углу. Хорошо еще, что она заменила свой старый на этот... - Теперь мне приходится носить еще больше - ни в какую сумку бы не влезло. Женщина подозрительно посмотрела на рюкзак. - Ну, Фриде сумка прекрасно подходит. Не правда ли, милочка? Фрида пробормотала что-то неразборчивое и поплелась к двери в ресторан. Представления были короткими и неформальными. Имя матери Фриды оказалось Олла, отца - Пауль. Бидж смотрела на белую скатерть, на изящно сложенные и вставленные в фужеры салфетки; ей подумалось, что она слишком много времени проводит на Перекрестке: теперь этот мир был ей чужим. Однако от одного взгляда на меню у нее потекли слюнки. Бидж подняла глаза и заметила, что Фрида, несмотря на все свое напряжение, чувствует то же самое. Последние курсы колледжа тоже в определенном смысле были отличным от этого миром, и меню студентов было не таким уж богатым. К их столику подошла девочка-подросток и наполнила стаканы водой; появившийся следом официант сказал: - Могу я познакомить вас с сегодняшними особыми блюдами? Во-первых, чесапикское ассорти... Названия блюд звучали как поэма. Бидж, выросшая на побережье, даже и не догадывалась, как соскучилась по всякой морской живности. Когда официант кончил перечисление, Фрида нетерпеливо воскликнула: - Мне жареную камбалу! - Тебе лучше подойдет тушенный в горшочке цыпленок. Ты худая и бледная только посмотри на себя! Ей цыпленка в горшочке, - твердо закончила Олла. Официант беспомощно переводил взгляд с Фриды на ее мать и обратно. Фрида сидела, потупив глаза, и он, пожав плечами, что-то пометил в блокноте. - Рыба - это не для меня, - решительно заявил отец Фриды. - Я любитель мяса и картошки. - Он и правда чем-то напоминал свою любимую еду: мясистое лицо, округлое тело. Кроме того, как заметила Бидж, это было единственное высказанное им с определенностью мнение. - Мне камбалу, - сказала Бидж. Мать Фриды подняла брови. - Вам тоже лучше было бы заказать цыпленка. Гораздо питательнее. В конце концов... - Она показала на живот Бидж, как будто говорить о нем не сле довало, но принимать во внимание было необходимо. - Я предпочитаю камбалу, - твердо повторила Бидж и добавила, обращаясь к Фриде: - Может, и ты захочешь попробовать часть моей порции? Фрида подняла глаза. - Спасибо, с удовольствием. Разговор за обедом шел достаточно оживленный, но Бидж нашла, что это оказался самый длинный обед в ее жизни. Когда подали салат, она подумала, что была бы благодарна судьбе, если бы имела таких всем интересующихся родителей. За жарким она уже размышляла о том, что предпочла бы провести короткое время с любящим родственником, чем целый день с кем-то, кто так открыто выражает свое разочарование в ней. Во время десерта Бидж искренне удивлялась, как можно единственную чашку кофе пить так бесконечно долго. И еще она тоскливо подумала, что могла бы пробиться к выходу при помощи ловилки в своем рюкзаке. Олла следила за каждым глотком, который делала Фрида, и начинала волноваться, стоило той начать жевать медленнее. Замечания следовали одно за другим; Фрида, подумала Бидж, получила очень подробные указания, как себя вести за столом. Однако были и темы, которые заинтересовали Бидж. Она спросила о ферме `.$(b%+%) Фриды, где, как ей было известно, выращивались в основном кукуруза и соя. - Самый жирный чернозем, какой вы только можете найти, - с гордостью сообщил Пауль. - Принесенный ледником. Слой почвы толщиной в пять футов. - Вы живете далеко от города? - поинтересовалась Бидж. - В десяти милях. - Олла поправила свою салфетку, что делала непрерывно. - Бедняжке Фриде было там одиноко - она ведь единственный ребенок. Ну да ничего, она никогда не жаловалась. Бидж, выросшая в пригороде, ужаснулась. - Но ведь она же не все время была одна? - Ну, только между тем моментом, когда ее привозил школьный автобус, и нашим возвращением домой. Я работала в городе, в фирме по торговле недвижимостью, а Пауль, чтобы свести концы с концами, должен был целые дни пропадать в поле. Фрида, даже и когда была маленькая, всегда умела позаботиться о себе. - В голосе Оллы прозвучала гордость. - О, одно время она пела в хоре, но ей было трудно попадать на репетиции, верно, милочка? Особенно если их назначали на время, когда я уже уезжала с работы. - Фрида криво улыбнулась. - Ну да у нее всегда были книги, был телевизор, так что она прекрасно проводила время. - На секунду на лице Оллы появилось виноватое выражение. - Конечно, это не особенно помогало ей находить друзей. Фрида, знаете ли, всегда была такая застенчивая. - А другие дети ее возраста поблизости были? - Бидж поймала себя на том, что, по примеру Оллы, начала говорить о Фриде в третьем лице. - Фрида, у тебя были приятели-ровесники? Фрида вздернула голову. - Ширли Джонсон. Она жила милях в двух и была ненамного старше меня. - В присутствии родителей Фрида начала говорить с несколько гнусавым выговором Среднего Запада, чего раньше Бидж никогда за ней не замечала. - И Лерой Тилкс, он еще пытался назначать мне свидания, когда мы учились в старших классах. - На лице Фриды промелькнуло отвращение. - Думаю, просто потому, что я жила ближе всех. - Ну, это просто ерунда, - возразила Олла с фальшивым воодушевлением. Я уверена, что ты тогда была достаточно хорошенькой... - Она громко вздохнула. Бидж сменила тему. - Тогда-то ты и начала интересоваться животными? Пауль бойко затараторил прежде, чем Фрида успела ответить: - Вы бы только ее видели! После того, как ей исполнилось шесть, она все время приставала к нам, чтобы завести кошку или собаку или еще какую живность. Ясное дело, нам было не до того - я возился с фермой, а мамаша работала в городе, да только Фриде все было нипочем. - Он наклонился вперед, явно собираясь поразить собеседницу. - Она наклеила картинки в два здоровых альбома, повырезывала их из всех журналов - все котятки да щеночки. Страниц по пятьдесят каждый - взяла старые альбомы, которые мы купили для фотографий, да так и не использовали: не снимали так много, как намеревались. Один - для собак, другой - для кошек. - Он ухмыльнулся. Теперь это, кажется, называют виртуальными зверюшками. - Она и лошадей любит, - сказала Бидж. Фрида удивленно повернулась к ней. Олла казалась не менее удивленной. - О да. Она занималась и выездкой, и даже немного стипль-чезом. Специально ездила в окрестности Мадисона ради этого. Какое-то время получала призы, но выступления оказались ей не по вкусу. Пауль думает, что ей не нравились толпы народу, но я-то знаю лучше: Фрида любит лошадей, но боится их. - Она снисходительно улыбнулась дочери. - Она такая робкая. Фрида что-то неразборчиво пробормотала. Бидж, пытаясь сопоставить ту девушку, которую видела перед собой, и смелую наездницу, перескочившую с одного кентавра на другого, чтобы наложить турникет на кровоточащую руку подростка, прочистила горло. - Мне приходилось работать вместе с Фридой в... полевых условиях. Она замечательный ветеринар, вполне уверенный в себе. Олла печально посмотрела на нее. - Очень мило с вашей стороны так говорить. - Без всякого предупреждения она вдруг спросила: - Скажите, вы замужем? - Бидж сморщилась. - Нареченный у вас есть? Или приятель? - Последние слова она выдавила из себя, словно преодолевая отвращение и стыд. Бидж наконец ответила с улыбкой: - У меня есть парень. - Вдаваться в подробности она не стала, и Олла, подняв брови и пристально посмотрев на нее, тоже переменила тему. Однако было ясно, что спускать незнакомке, посмевшей защищать Фриду, она ничего не намерена. Когда обед закончился, произошел бессмысленный и в высшей степени неловкий спор из-за того, кому платить. Пауль схватил чек, но когда Бидж стала возражать, громогласно вмешалась Олла: - Нет, нет, это наш долг. В конце концов вы должны подумать о будущем. Она молча, но выразительно показала на живот Бидж. Бидж спокойно поблагодарила родителей Фриды, потом извинилась и ушла. Ей было трудно сидеть, не меняя позы, за обедом, и она сочла, что вытерпела достаточно. Выйдя из туалета, она опустилась в одно из кресел в вестибюле. Официантка, едва ли намного старше Бидж, пробегая мимо, бросила на нее любопытный взгляд. - Спорю на что угодно, у тебя будет девочка, голубушка. У тебя вон как опустился живот, а срок ведь еще не подошел. Действительно, ребенок сместился низко, неправдоподобно низко. И к тому же Бидж чувствовала неприятную тяжесть в желудке; с опозданием она пожалела о том, что слишком много ела за обедом - чтобы избежать участия в разговоре. Кристоффы вышли из своего номера, и Олла с явным облегчением сказала: - Вот вы где, милочка! Устали? - Она механически похлопала Бидж по руке. - Да, это утомительное дело. - Спасибо за обед. Было очень приятно с вами познакомиться. - Бидж приподнялась в кресле, удивляясь тому, какой усталой себя чувствует. - Не вставайте, не вставайте! - Олла в панике замахала руками. - Вы... ээ... что ж, желаю всего хорошего. Пауль, к удивлению Бидж, чмокнул ее в щеку. - Рад был с вами познакомиться. Вы уж присматривайте за нашей девочкой. Олла и Пауль вышли из отеля. Фрида уныло тащилась следом за родителями. Бидж через широкое окно наблюдала, как Фрида усаживает их в автомобиль. Хотя она была такого же роста, как ее отец и мать, она встала на цыпочки, целуя их на прощание. Когда родители Фриды выезжали со стоянки, под их машину кинулся убежавший от хозяина пес. Фрида метнулась вперед, ухватила собаку за ошейник и оттащила на тротуар, почти не обращая внимания на движение по мостовой. Она отчитала беглеца, поцеловала в нос и передала перепуганному хозяину, растерянному первокурснику, оидж смотрела, как она что-то сказала ему - наверное, о необходимости водить собаку на поводке, - а потом повернулась ко входу в отель. Перемена была разительной. Энергично шагая, она вошла в вестибюль, села в кресло рядом с Бидж и сделала долгий выдох, словно задерживала дыхание во все время обеда. - Ну вот ты и познакомилась с ними, - сказала она, поворачиваясь к Бидж. Бидж искала подходящие слова. - Я рада, что познакомилась. - Мне очень жаль, что вопросы мамы смутили тебя. - Да нет. - Бидж почувствовала, что в это никто не поверит. - Просто мне было трудно на них ответить. Фрида сказала с неожиданной злостью: - Она здорово умеет такие вопросы задавать. - Бидж на это нечего было ответить. То, что случилось в следующий момент, было для Бидж совершенно неожиданным: внезапная острая боль, длившаяся, казалось, вечность, пронзила ее живот. Она со свистом втянула воздух и зажмурилась. Когда она открыла глаза, боль исчезла. Фрида смотрела на часы. - У тебя раньше бывали такие боли? - Я никогда ничего подобного не испытывала, - ответила Бидж. Она задыхалась, все еще в напряжении от перенесенной боли. - Похоже, тебя основательно прихватило. Встать сможешь? - Фрида помогла Бидж подняться с кресла. - Скажи мне сразу же, если это повторится. Она внимательно смотрела на Бидж. - Есть ведь такая вещь, как ложные ae" b*(. Еще рано чему-то начинаться всерьез... Фрида еле успела подхватить Бидж, когда та упала. Бидж пришла в себя, снова сидя в кресле. Фрида рылась в сумке в поисках мелочи, нетерпеливо выбрасывая вещи. - Теперь понятно, почему я сразу возненавидела эту сумку... Бидж, тебе нужно в больницу. - Нет. - Бидж представила себе, что произойдет, если она попадет в больницу и родит там. Она совершенно не собиралась производить ребенка на свет вне Перекрестка. - Я поеду обратно... Но Фрида решительно помотала головой. Бидж только в этот момент ощутила, что кресло, в котором она сидит, совершенно мокрое. У нее отошли воды. Она поспешно поднялась и оглянулась на темное блестящее пятно, смущенная почти так же, как когда в возрасте четырех лет оскандалилась в автомобиле, не дотерпев до туалета. - Бидж! - резко окликнула ее Фрида. Бидж проследила за ее взглядом. Фрида показывала на ее ногу, по которой текла струйка водянистой крови. Что-то пошло не так... Бидж судорожно вздохнула и показала Фриде на телефонный справочник. - Позвони доктору Люсилле Бодрэ. Скорее.
ГЛАВА 16 Поездка в автомобиле Фриды для Бидж проходила как бы вне реальности, словно во сне; лишь периодически она отвлекалась от резкой боли в животе, чтобы смутно удивиться, как много они успели проехать. В один из моментов просветления она поняла, что они остановились у ветеринарного колледжа, и перед ней возникла яркая и устрашающая картина: ее оперируют на грязном металлическом столе рядом с конюшней. Это просто смешно, твердила она себе, - никто не будет делать операцию в нестерильных условиях, - но прогнать видение никак не удавалось. Конфетка Доббс и Лори Клейнман сломя голову выбежали из здания; Конфетка рывком открыл дверцу для Лори, которая прыгнула внутрь с разбегу. Потом они заехали на сельскохозяйственную испытательную станцию за Люсиллой Бодрэ, которая втиснулась в машину рядом с Лори и скомандовала: - В Мемориальный госпиталь Джошуа Кэди. И побыстрее. За Эдди, который там работает, есть должок. - Как ему удастся скрыть прием родов? - нахмурился Конфетка. - Ну, при том, как в этом заведении поставлена регистрация пациентов, потерявшийся новорожденный - еще не самое страшное, - последовал не слишком обнадеживающий ответ. Несмотря на ее протесты, Фриду оставили в вестибюле. У Бидж возникло твердое убеждение, что там же оставили бы и Конфетку, не пропусти он мимо ушей все возражения. Бидж не выпускала из рук свой рюкзак со всем его содержимым - книгами, ловилкой и прочим, - даже когда ее отвели в операционную. Сначала доктор Бодрэ, потом Конфетка и, наконец, Лори пытались отобрать его; но Бидж вцепилась в рюкзак и сквозь стиснутые зубы выдавила: - Он тут не будет мешать. Лампы давали яркое бестеневое освещение, их можно было поднимать или опускать на любую высоту, поворачивать под любым углом. Даже несмотря на боль, Бидж не могла не ощутить зависти к оборудованию этой операционной. Конфетка подал Люсилле Бодрэ белый халат так, словно помогал ей накинуть пальто, отправляясь на концерт. Она надела стерильную одежду, забыв даже поблагодарить его. Приготовления были удивительно знакомы: стерильные простыни и салфетки, подносы с хирургическими инструментами, бутылки антисептика, иглы и хирургическая нить. Если бы не боль, Бидж почувствовала бы себя виноватой - с какой это стати она лежит в операционной... - Тут присутствуют все, кто тебе нужен, Бидж, - сказал Конфетка. Хирург, - он кивнул на Люсиллу Бодрэ, - анестезиолог, - Лори бросила на него неуверенный взгляд, - и педиатр, - показал он на себя. Доктор Бодрэ строго посмотрела на него. - По словам пациентки, вы можете присутствовать, доктор Доббс. - Она подчеркнула слово "доктор" как-то слишком уж демонстративно. - Только, /. +c)ab , не путайтесь под ногами, если только я сама не попрошу вас оказать помощь. Конфетка даже не ответил ей на это сердитым взглядом, и Бидж поняла, насколько он встревожен. - Сначала основные показатели. - Доктор Бодрэ сунула в рот Бидж градусник и стала считать пульс, внимательно глядя на часы. Бидж с замиранием сердца поняла: врач пользуется моментом, чтобы собраться с мыслями. Лори затянула на руке Бидж манжету тонометра. - Ты знаешь, как работать с этим оборудованием? - спросил ее Конфетка. - Мне приходилось делать переливание крови. - Лори взглянула на показания тонометра. - Сто пятьдесят на девяносто два. - Ну, если учесть, как все началось, не так и плохо. - Доктор Бодрэ вынула термометр изо рта Бидж и спросила: - Какая у вас обычно температура? - Я теперь уже и не знаю. Конфетка вытаращил на нее глаза, доктор Бодрэ просто недовольно покачала головой. - Вам следовало регулярно мерить температуру с самого начала беременности. И посещали ли вы врача в последнее время? Наблюдались ли у акушера? Бидж покачала головой. Новый приступ боли помешал ей ощутить стыд. - Она была за границей, - рявкнул Конфетка. - Что теперь? - Нужно задернуть занавес, отделяющий операционное поле. - В этом нет необходимости, - возразила Бидж. - Это решать мне как лечащему врачу. - Но я не хочу. Люсилла Бодрэ в отчаянии воскликнула: - Послушайте, Бидж, я знаю, что вы сами оперируете, знаю, что вы опытны не менее меня. Это ведь будут не нормальные роды; все будет... иначе. Наблюдать, как это происходит с вами, странно. Я знаю по себе, - добавила она. - Мне делали биопсию родинки, и я смотрела, какой отвратительный шов накладывает безмозглый интерн... А это в общем-то ерунда по сравнению с тем, что предстоит делать мне. - Она ласково похлопала Бидж по руке. Если хотите, мы отдернем занавес, когда малыш появится на свет. - Конечно, хочу. - Бидж поморщилась от новой болезненной схватки. - И нельзя ли поторопиться? Как только занавес был задернут, доктор Бодрэ скомандовала: - Лори, ассистируйте. - Вы хотите, чтобы я ее побрила? - откликнулась Лори. - На несколько дюймов. - Люсилла наклонилась к Бидж. - Я собираюсь сделать разрез "бикини". Шрам получится меньше, да и мне манипулировать будет легко. Большого разреза на самом деле не требуется. Вы ведь понимаете, - добавила она, - что речь идет о кесаревом сечении? Бидж кивнула; ей было очень неприятно, что она так мало знает обо всем этом. Такое развитие событий было для нее неожиданным. Закончив выбривание, Лори стала протирать кожу антисептиком. - Насколько далеко вниз? Доктор Бодрэ показала. Бидж почувствовала, как холод антисептика распространяется по животу - гораздо ниже пупка. - Лори, дайте катетер. - Доктор Бодрэ обвела взглядом лица своих ассистентов. - Он должен быть на подносе: Эдди человек дотошный. Кстати, он предложил помочь, если будет нужно. Лори произнесла уже своим нормальным голосом: - Эдди хорошо о вас заботится. На лице Конфетки все еще была написана тревога, но в голосе его прозвучала нотка шутливого отчаяния: - Вот видите, доктор, что мне приходится терпеть во время операций. Доктор Бодрэ одарила их обоих взглядом, выражение которого Бидж даже в своем теперешнем состоянии оценила как явно не гиппократовское. - Давайте-ка сосредоточимся на пациентке, - пробормотала доктор Бодрэ. Лори хихикнула. - Вот что, дайте мне катетер. Ну, держитесь, Бидж. - Она смущенно моргнула. - Я хотела сказать: постарайтесь расслабиться. Конфетка вынырнул из-за занавеса и заглянул в лицо Бидж. - Держись, а я пока постараюсь тебя отвлечь. - Он положил ладонь ей на лоб. Бидж поняла, что он намеренно перешел на эту сторону занавеса, и почувствовала к нему благодарность: во время операции не до соблюдения приличий. Бидж изо всех сил старалась расслабиться, но, когда в тебя вставляют пластиковую трубочку, это не так легко сделать. Наконец доктор Бодрэ с облегчением сказала: - Все в порядке. Бидж многое бы дала, чтобы не слышать в ее голосе такого явного ликования: в конце концов она успешно осуществила всего лишь весьма второстепенную процедуру. Доктор Бодрэ показала на сверкающую нержавеющей сталью стойку с капельницей. - Пора начать вливание. - Чего? Реакция врача на вопрос была такой, словно кто-то посторонний явился в операционную и крикнул что-то на иностранном языке. - Физиологический раствор и демерол... Бидж, забыв о своей обычной вежливости, рявкнула: - Зачем? - Чтобы облегчить боль, - мягко ответила доктор Бодрэ. - И к тому же у вас кровотечение. - Я думала, - тихо пробормотала Бидж, - это всего лишь воды. - Ну, кровотечение не такое уж сильное - опасности для жизни не представляет. - Не успела Бидж немного успокоиться, как доктор Бодрэ добавила: - К тому же через минуту будет пора давать наркоз. - Какого рода? - Эпидуральный20. - А как насчет ребенка? - Плода? А в чем дело? - Плода! Это, случайно, не о моем ребенке речь? - Бидж осознала, что говорит с интонациями грифона. - Так оно и есть, только, пожалуйста, перестаньте спорить. Лори, займитесь наркозом. Лори и всегда-то была бледна, теперь же она позеленела. - Я никогда не работала с пациентом-человеком. Доктор Бодрэ натягивала хирургические перчатки; в раздражении она отпустила резину, от щелчка изнутри перчатки вырвалось облачко талька. - Это самый обычный наркоз. Я буду давать указания по мере надобности. - Только ты и можешь этим заняться, - обратился к Лори Конфетка. - Не хочешь же ты, чтобы доктор Бодрэ сама все делала. - Нет, - решительно ответила Лори. - Нет, - как эхо, раздался голос Бидж. Все вытаращили на нее глаза. - Вы отказываетесь от наркоза? - Я не могу себе его позволить. - Ну, знаете ли, - жизнерадостно сообщила ей доктор Бодрэ, - вы не первая моя пациентка, которой я буду давать наркоз. Бидж была достаточно опытна, чтобы уловить фальшивую уверенность в голосе врача. - И которая же - двадцатая? Последовавшее молчание было вполне красноречиво. Наконец доктор Бодрэ деловито сказала: - Да, конечно, я обычно занимаюсь научной работой, но все-таки интернатуру я проходила в родильном отделении: так что и принимать детей, и давать обезболивающее матерям мне случалось. И, хотите верьте, хотите нет, кесаревы сечения я делала тоже. Все роженицы поправились без осложнений, а дети родились совершенно нормальными... Доктор Бодрэ умолкла, наконец полностью осознав стоящую перед ними проблему. Бидж сотрясла мучительная судорога. Лори марлевой салфеткой вытерла пот ей со лба. Где-то рядом Конфетка проговорил: - Бидж, у нас нет выбора. - Нет, - упрямо повторила она. Все снова посмотрели на нее. В этой операционной под бестеневыми лампами ловилка в ее руке казалась неуместным анахронизмом. Конфетка покачал головой. - Бидж, ты просто испытываешь предоперационную панику. Так не годится. Это были жестокие слова. Предоперационная паника - ее испытывают первокурсники... - Дело не в этом, - покачала головой Бидж. - Причина - не страх. - Это же кесарево сечение, а не какая-то царапина. - Никакого наркоза, - твердо сказала Бидж. Она много размышляла, когда поняла, что кесарево сечение может оказаться неизбежным. - Это безумие, - пробормотала доктор Бодрэ, но тут же прижала руку в перчатке к скрытому маской рту: это, конечно, соответствовало действительности, но говорить так было бестактно. Бидж обратилась к ней одной: - Никто не может гарантировать, что наркоз не повредит новорожденному. - Не глупите. - Доктор Бодрэ перешла за занавес. - Эти анестетики применялись при миллионе кесаревых сечений, и почти всегда никаких нежелательных последствий для маленького человечка... - Она остановилась и так закусила губу, что капелька крови проступила сквозь маску. - Ну вот, Люсилла, - вздохнул Конфетка, - теперь ты понимаешь, зачем я прорвался сюда? Хочешь провести консилиум? - Что за младенец ожидается? - медленно спросила та. - Наполовину фавн, наполовину человек. - Конфетка повернулся к Бидж: Поправь меня, если я не прав. Бидж бессильно покачала головой; ей сейчас было не до обид. - Но ведь есть эпидуральные анестетики, которые безопасны и для человека, и для козла. Какая должна бы быть дозировка, чтобы не повредить малышу-фавну? Лори неожиданно сказала Бидж: - Лапушка, я ненавижу делать что-то на глазок, но тут я справлюсь. Бидж покачала головой. - Только не в этом случае. - Тогда чего ты от нас хочешь? Бидж глубоко вздохнула и ответила так спокойно, как только могла: - Как делали кесарево сечение до изобретения наркоза? Доктор Бодрэ поежилась. Конфетка медленно произнес: - На этот вопрос я могу ответить. Пациента привязывали к столу, и еще кто-нибудь его держал. Перед Бидж промелькнуло воспоминание из детства: диорама поля сражения времен Гражданской войны - генералу Джексону21 ампутируют руку. Хирургу помогает здоровенный детина, готовый схватить Джексона и удерживать его. - Меня может держать Лори. Я должна... Доктор Бодрэ спокойно ответила: - Не пойдет. Бидж, вы знаете, каков был процент смертельных исходов при кесаревом сечении в те времена? Семьдесят пять процентов. Значительная часть, конечно, за счет инфекции, но и очень многие - от шока. Я не могу пойти на это, - заключила она честно, но тут же добавила: - Да и вы тоже. Обычно, если мать умирает, существуют способы выкормить малыша; в этом же случае это может оказаться затруднительным. - Мы, конечно, можем попытаться, с помощью Стефана, - сказала Лори, но, Бидж, этому просто нельзя дать случиться. Согласись на эпидуральный наркоз. Бидж скрутила новая судорога. Наконец она кивнула. - Только, пожалуйста, будьте осторожны. - Она понимала, что ее слова звучат глупо, но должна была их сказать. - Обещаем, - ответила Лори. Доктор Бодрэ взглянула на Конфетку и холодно распорядилась: - Приготовьте пациентку. Конфетка не колеблясь взялся за дело. - Все готово, доктор. - Конфетка поколебался, что не часто с ним случалось, и добавил: - Просто делайте разрез, как обычно. Люсилла Бодрэ бросила на него поверх маски взгляд, которого Бидж предпочла бы не заметить, и подняла скальпель. Она легким движением рассекла мышцы, и Бидж испытала такую острую боль, что на мгновение ей показалось: лампы в операционной стали светить слабее. Почти тут же боль исчезла, и Бидж ощущала только присутствие скальпеля как чего-то неприятного, чего не должно бы быть у нее в животе. Конфетка протянул руку и вытер пот со лба Бидж. Лори крепко держала ее за плечи, и давление ее рук воспринималось как поддержка и обещание помощи. - Ладно, - сказала доктор Бодрэ. - Раз уж вы хотите знать, что происходит, я собираюсь сделать два разреза: первый рассечет брюшину, второй - стенку матки. Пожалуйста, - добавила она устало, - не отбивайтесь своим клинком. Она снова подняла скальпель, блеснувший в ярком свете хирургических ламп, и Бидж, которой никогда в жизни не приходилось переносить операций даже миндалины ей не удаляли, - почувствовала непередаваемый ужас. Снова возникла всепоглощающая боль, такая сильная, что Бидж даже не могла бы сказать, где именно ее источник. Она закрыла глаза, словно борясь с мигренью. Так же внезапно боль отступила, осталось только странное, непривычное ощущение: словно ее живот - тесто, и кто-то режет его на кусочки. После первого разреза доктор Бодрэ, казалось, стала другим человеком. - Ну, это было совсем легко. Как вы там, Бидж? В порядке? Бидж, не доверяя собственному голосу и к тому же не в силах преодолеть внезапную сухость в горле, кивнула. - Прекрасно. Теперь я использую крючки, чтобы расширить отверстие. Вы почувствуете, когда я наложу зажимы на сосуды, и может быть, холодок от воздуха там, где его раньше не было. Бидж, увлеченная описанием, гадала, как это все выглядит. Одновременно она ощутила какое-то натяжение в животе. Конфетка снова вытер пот с ее лба. Доктор Бодрэ сказала с полной уверенностью в своих действиях: - Теперь очередь стенки матки. Я делаю сечение по Керру: низкий поперечный разрез. Мышцы здесь более тонкие, да и кровеносных сосудов меньше. И еще: при этом вы не лишитесь возможности в будущем рожать обычным путем, если захотите. Ну, начали. На этот раз Бидж не почувствовала скальпеля. К тому же боль от перемещения плода вниз, которому препятствовали мышцы матки, прекратилась. Бидж подумала: а так ли уж необходимо было хирургическое вмешательство... - Еще крючки... Ну вот и малыш. - Бидж ощутила сначала давление, потом что-то потянули из нее - это Люсилла взялась за головку новорожденного. Потом нахлынула тошнота; ощущение было такое, словно она оказалась в падающем лифте: все внутренние органы куда-то переместились... Бидж смотрела на новорожденную девочку. У нее был такой же курносый носик, как на детских фотографиях у самой Бидж, по пять пухлых пальчиков на руках, гладкая кожа, изящное тельце. Стройные безволосые ножки заканчивались маленькими розовыми копытцами. Новорожденная была вся мокрая, ее кожа имела синюшный оттенок. - Отсасывающую грушу, - поспешно сказала доктор Бодрэ и чуть ли не воткнула ее в ротик малышки. - Ужасно много жидкости, - резко сказала Лори. - При кесаревых сечениях всегда так, - ответила доктор Бодрэ. - Для чего, по-вашему, родовые пути? По ним воды и выжимаются при схватках. Она перевернула новорожденную вниз головой и пошлепала ее, чтобы помочь легким освободиться от околоплодной жидкости. Нескончаемо долгий момент девочка неподвижно висела в ее руках бездыханной. Потом она резко втянула воздух и разразилась ужасно громким блеющим воплем. Через секунду она снова заблеяла, и Бидж, что редко с ней случалось, громко рассмеялась и потянулась к дочери рукой, вывернувшись из хватки Лори. Но доктор Бодрэ отвела ее руку. - Подождите. Нужно еще сделать апгаровскую оценку22... - Она умолкла, глядя на часы. - Через несколько секунд нужно будет оценить цвет кожи, мус кульный тонус, рефлексы, а Конфетка... доктор Доббс проверит пульс и дыхательную систему. Каждый показатель - от одного до двух баллов... - Она кивнула Конфетке, и они начали обследование. Через несколько минут, о чем-то вполголоса посовещавшись с Конфеткой, доктор Бодрэ сказала: - Пять и пять десятых. Бидж, все еще протягивавшая руки к малышке, спросила: - Вы назвали пять категорий, каждая оценивается от одного до двух баллов. Значит, максимальный общий балл - десять? - Дорогая, я всегда говорил, что ты слишком сообразительна, - мягко ответил Конфетка. После этого Бидж стало казаться, что новорожденная выглядит ужасно слабенькой. - Какое имя вы для нее выбрали? - спросила доктор Бодрэ. Когда Бидж не ответила, она повторила дрожащим голосом: - Я хотела бы знать имя, и побыстрее. Такова традиция там, откуда я родом. Доктор Бодрэ, вспомнила Бидж, выросла в Луизиане, где принято было придавать большое значение крещению новорожденных. Это не особенно обнадеживало. - Лорел. - Она сглотнула. - Лорел Стефания. В операционную вошла Фрида. - Бидж, у тебя все в порядке? - Думаю, что да. - Бидж крепко прижала к себе дочь, испытывая новое и восхитительное чувство. - Ты лучше их спроси. - Ответ неопределенный, - резко бросила Лори. - Спроси об этом через некоторое время. - Это не годится, - не менее резко сказала Фрида. У Конфетки отвисла челюсть, а брови Лори поднялись так, что челка почти их скрыла. Фрида по вернулась к Люсилле Бодрэ. - Доктор! Пожалуйста, скажите мне сначала, как дела у пациентки, потом - как у новорожденной. - Они обе пациентки, - ответила та. - У Бидж все хорошо. - Она что-то быстро делала руками, и Бидж только тут заметила, что занавес снова задер нут. - Сейчас сделаем шкалирование по Апгару еще раз. - После бесконечно тянувшейся минуты ожидания и новых тихих разговоров она изумленно произнесла: - Десять ровно. Бидж, почти у всех детей показатели обычно улучшаются, но у твоей дочки они улучшились чертовски намного. - Она особая, - твердо сказала Бидж и впервые уловила в своем голосе нотки, которые привыкла слышать в голосе своей матери. - О Боже, - ахнула Люсилла Бодрэ и произнесла неестественно веселым голосом: - Бидж! - Да? - Бидж разрывалась между двумя ощущениями: желанием сосредоточиться на Лорел Стефании и сильной пульсирующей болью, на которой ей не хотелось сосредоточивать внимание. Бросив рассеянный взгляд на собственную руку, она заметила, как побелели пальцы, сжимающие ловилку. - Плацента необыкновенно велика. Вы ничего не хотите сообщить мне? - Не похоже, чтобы она захотела ее съесть, - резко бросил Конфетка. Бидж встретилась с ним глазами, и тут произошло такое, что в любое другое время поразило бы ее: уши Конфетки запылали, он залился краской и отвернулся. Но она была слишком занята: Лорел уже принялась сосать, так же деловито и целеустремленно, как новорожденный ягненок. Ее ручки вцепились в Бидж; координация движений у малышки была гораздо лучше, чем у любого человеческого новорожденного, и это наполнило Бидж глубоким удовлетворением. Наконец Лорел насытилась. Фрида, глядя на Лорел широко открытыми глазами, осторожно подняла ее, чтобы Бидж могла поцеловать дочку. - Пожелай ей спокойной ночи, - сказала девушка весело, словно в операционной ничего особенного не происходило и жизнь текла своим обычным чередом. - Я поукачиваю ее, пока мы не решим, что делать дальше. - Она уселась в углу, ласково качая девочку. Лорел сразу же заснула. - Ну и хватка у девчонки, - пробормотал Конфетка, и было неясно, имеет ли он в виду Лорел или Фриду. Или, может быть, саму Бидж, хотя та впервые и окончательно перестала чувствовать себя девчонкой. Бидж пошевелилась, и резкая боль сразу сказала ей, что этого делать не следует. - Вы наложили швы? - спросила она доктора Бодрэ. - Пока вы кормили новорожденную. Все прошло нормально. Не двигайтесь, и все будет в порядке. - Она с удивлением взглянула на Бидж, вытирая пот с лица. - Не могу поверить, что вы ничего не заметили. - Это шок, - сказала Лори, подходя ближе. - Вы здорово справились, доктор. Знаешь, Бидж, самое страшное позади. Болит сильно? Бидж позволила себе осторожно пошевелиться, и на нее обрушился ужасный физический дискомфорт. Ловилка выпала из ее руки и зазвенела на полу. - Ну, теперь, когда Лорел Стефания благополучно появилась на свет, вы согласны на обезболивающие? - спросила доктор Бодрэ. Бидж ответила вежливо, тщательно выбирая слова: - На все, какие только у вас есть, - и потеряла сознание.