Иногда внутри одного и того же теоретического и практического направления можно найти значительные разночтения, расхождения и противоречия (это наиболее четко проявляется при рассмотрении отдельных видов психотерапии и даже психотерапии одного типа, например фрейдовского психоанализа и юнговского психоанализа).
Но в действительности многие психиатры прибегают на практике к эклектизму. И хотя в данных условиях невозможно проявить безукоризненное соединение, эклектизм часто освобождает их от блужданий наощупь и, надо признать, иногда от всякого рода «кустарщины».
Что касается результатов, то, как было установлено, все терапии стоят друг друга[5]. Это заставляет задуматься: факт, что такие гетерогенные методы, основанные на столь различных, даже противоречивых теоретических принципах, имеют сходный эффект, сбивает с истинного пути логический принцип непротиворечия и может легко привести к мысли, что их эффективность зависит не от их специфичности, а от чего-то другого, например от некоторого внимания, уделенного больному, от выслушивания и заботы, которые он мог бы отныне получать столь же эффективно и вне этой специальной медицинской среды.
Если рассматривать негативные стороны, то можно сделать вывод о равной неэффективности этих различных терапий по отношению к природе, которая в таких случаях, по старому гиппократовскому принципу, найдет в себе самой способы своего исцеления.
Так, необходимо констатировать, что имеющиеся многочисленные терапии малоэффективны как при большинстве неврозов, так и психозов. Психотропные лекарства воздействуют на симптомы болезней, но в большинстве случаев не затрагивают их причин. Они приносят бесспорное облегчение, сокращая патологические проявления, но в обмен происходит притупление и торможение внутреннее и внешнее, которые зачастую заставляют страдать больного в той же мере, что и сама болезнь. Однако многие психиатры имеют мудрость видеть в этих лекарственных назначениях только вспомогательные средства, предназначенные прежде всего для расположения больного к основательной психологической терапии; но последняя применяется редко, а в противном случае — она редко завершается успехом. Известно, что психоанализ, который составляет одну из самых разработанных психотерапий нашей эпохи, не вылечивает большинство больных, страдающих психозами, и достигает в случаях с неврозами ограниченных успехов. Фрейд, впрочем, никогда не считал, что полное выздоровление возможно, и многие психиатры скромно ограничивают свою практику одной целью — помочь больным принять их состояние и лучше переносить болезнь.
Разнообразие психиатрических теорий, конечно, затрудняет договоренность об определении и классификации психических болезней[6]. По этому поводу существуют значительные различия в зависимости от страны и от школы. Можно также смело утверждать, что «нет примеров классификации»[7].
Современное развитие психиатрии, не собираясь идти по пути унификации или, по крайней мере, гармонизации, только подчеркивает эти различия и закрепляет разрыв. Что касается проблемы дефиниции, то показателен пример с «шизофренией»: если во Франции это понятие подразумевает вполне определенную сущность, то англо-саксонская школа придает ему такой широкий смысл, что он вмещает почти все психозы и даже неврозы (классическое различие между этими большими категориями болезней все время оспаривалось, в частности антипсихиатрической школой). Что касается проблемы этиологии, то показательное значение имеет аутизм: никогда еще не был столь оживленным спор между приверженцами психологической причинности и приверженцами генетической причинности[8].
Само понятие «психическая болезнь» представляет проблему. Следуя антипсихиатрическому учению, развившемуся в 60-е годы, психическая болезнь — это миф (Сас[9]), изобретение общества (Купер) и вовсе не является болезнью. Подчеркивая важность социальных факторов и факторов среды, психиатры психоаналитического англо-саксонского направления также были склонны упразднить представление о психической болезни (Салливан[10]). С другой стороны, в своей знаменитой работе Мишель Фуко[11] утверждает, что понятие «психические болезни» появилось в результате того, что зарождающаяся медицинская наука неправильно присвоила себе «безумие», которое до этого было также неверно идентифицировано с «безрассудством» и в этом качестве исключено социально значимым и господствующим разумом.
5
См. отчет J.-Y. Nau (Le Monde. 1988. 5 aoflt) об исследовании, опубликованном в «The Lancet» 30 июля 1988 года: «Une etude comparative sur le traitement des nevroses. Psychotherapie et psychotropes se valent».
6
Ср.: Еу Н., Bernard P., Brisset С. Manuel de psychiatrie. P. 217–218; Stengel E. Classification of mental disorders // Bull. OMS. 1959. № 21. P. 600–663.
8
См. статьи исследователей: Dr. Escoffier-Lambiotte (Le Monde. 1985.2 fevrier, 14 fevrier, 24 avril), J.-Y. Nau (Le Monde. 1988. 22 juin).
9
Сас Т.С. (род. 1920), известный психиатр, доктор медицины, работает в США, написал 25 книг («Миф о душевных болезнях» (1961), «Миф о психотерапии» (1978) и т. д.). Сас считает, что душевные болезни являются изобретением медицинского сообщества, правительства и религиозных организаций для контроля и подавления людей.
10
Салливан Х. С. (1892–1949), американский психолог, основал в 1930 г. Вашингтонскую школу психиатрии, занимался изучением шизофрении, в лечении которой использовал принцип: даже глубоко пораженный разум остается разумом.