— Я слушаю.
— По какой специальности лицензироваться?
— Я хирург.
— Что необходимо учесть при проектировании клиники, как ты ее себе представляешь?
— Может быть, я замахиваюсь на слишком большое, но, думаю, мы найдем общий язык. Я бы хотел иметь стационар на 50 коек, 50 % люксовые палаты с телевизором, холодильником и так далее. Обычные бытовые помещения, но без столовой — утром положили, вечером выписали, пусть кормятся сами. Буфет, конечно, можно организовать, но не обязательно. Операционная с основной аппаратурой — бестеневая лампа, кардиограф, аппарат искусственного дыхания, хирургический стол естественно. Из инструментов достаточно малого хирургического набора. Да — автоклав еще. Ничего лишнего не нужно. Смотровая, приемная и мой кабинет, небольшая ординаторская, бухгалтерия, комната отдыха. В основном — все. Более 50-ти больных за день я принять не смогу.
Хотелось бы иметь в этом здании или рядом еще один подъезд — мои жилые помещения, где не стыдно будет принять иностранного профессора или, например, конгрессмена. Рассчитываю 10 % коек профилировать на иностранцев, богатых бизнесменов, политиков. Это меньшинство принесет далеко не малый доход.
— Да-а-а! Размах у тебя, конечно, солидный, но и дело не малое, с выходом на мировой уровень, экономить здесь, наверное, неуместно.
— Ты, Саша, не правильно понимаешь позицию — это мировой уровень будет равняться на эту клинику — и никак иначе.
— Да-а-а, — снова протянул Саша, — но Лаптев хотел узнать твой способ лечения, захотят узнать его и иностранцы, журналисты с тебя не слезут…
— А я и не собираюсь его скрывать, на международной конференции врачей расскажу свою методику, а Лаптеву я не сказал, потому что он сейчас не поймет, я могу только загреметь в психушку. Да и врач он тараканий, не лечебник, санфак окончил, где оперативная хирургия, как предмет, вообще не преподается. Напишут такие санитарники диссертации о влиянии дуста на нервную систему таракана и ходят, кичатся, народ дурят. Остепененный доктор… тьфу… плевать хочется.
Михайлов даже поморщился, а Александр от души засмеялся.
— Но тогда ты не будешь единственным и элитным, твой способ начнут использовать, естественно упадут доходы. В России нет частных хирургических клиник не потому, что они не разрешены, а потому, что они не рентабельны, убыточны на данном этапе развития нашего общества.
— Методика моя проста, Саша, научно объяснима и будет понятна врачам России и мира. Но вот воспользоваться ею они не смогут, по крайней мере, еще лет пятьдесят. А пока я буду поступать с больными, как с твоей матерью.
— В смысле?
— Мне пришлось сначала усыпить ее, затем вскрыть живот и убрать опухоль с метастазами, потом вскрыть грудную клетку и убрать стеноз митрального клапана. Зашить так, что бы остался след, небольшой рубец, а мог бы и без следа.
— Ты разрезал ее? — Александр ошеломленно смотрел на Михайлова.
— А как же я мог достать опухоль, не просочилась же она через кожу? Ты же сам говорил, что слышал о бескровных операциях.
— Невероятно… Слышать одно… Если бы я не видел здоровую мать, я бы не поверил. Да и сейчас мне кажется, что ты это сделал как-то не так. Но я посмотрел потом, что ты выбросил в мусор. Какая-то болонь, изъеденная оспой, а внутри вообще хренотень с сыром. В жизни такого мяса не видывал…
Михайлов задохнулся:
— Ой, держи меня, умру сейчас со смеху… Мясо… Леону Измайлову и Мише Задорнову — до тебя, как до Луны. Это же опухоль… Ладно, смотри, но ты должен мне дать слово, что никогда и никому не расскажешь об увиденном.
Александр кивнул. Михайлов поднял руку и на предплечье у Саши появился длинный глубокий разрез, обнажая кость, который стал быстро затягиваться и исчез без следа.
Александр упал в обморок.
— Я не думал, что ты такой хлипкий, — сказал Михайлов приходящему в себя Саше, — подумаешь, ранки испугался. И методика простая — разрезал, убрал не нужное, зашил. А небольшой рубец я буду оставлять — меньше вопросов. Понятно?
И смотря на одуревшего, вертящего и трогающего руку Сашу, Михайлов рассмеялся снова.
— Я еще хочу кое-что обсудить.
Александр опять кивнул головой, говорить, видимо, пока не мог.
— Деньги, которые пойдут на строительство, необходимо оформить долгосрочным кредитом, оговорить так же вашу долю прибыли.
— Договоримся, — он смог ответить только после стакана минералки, — а сейчас поедем, нас ждут.
— Кто?
— Один очень влиятельный человек.
— В законе?
— Да-а-а, — неопределенно протянул Александр, — догадался?
— Выходит так. А ты?
— Я почти, но пока еще нет.
— Расскажи мне о нем.
— Все его зовут Бром.
— А по батюшке?
— Виктор Павлович. В молодости он имел привычку, думая, бурчать что-то наподобие б-р-р-о-м, потом избавился от нее, но кличка осталась.
— В медицине бром и его препараты — это успокаивающее средство.
— Если кто расшалится — он точно успокоит, — усмехнулся Александр, — а сейчас поедем, нам пора.
Они поехали на разных машинах, Александр объяснил, что потом поедет еще по делам, а Михайлова отвезут домой или куда скажет, предложил пожить у него, будет не скучно. Николай поблагодарил, но отказался.
Они подъехали не к дому или коттеджу, как предполагал Михайлов, а к ресторану.
— Это Виктор Павлович, — представил его Саша.
— Вот ты какой, доктор! Присаживайся, не говорю — садись, не люблю этого слова.
На Михайлова изучающе смотрел мужчина лет 65-ти, почти абсолютно седой, с очень волевым выражением лица и мягким голосом. Особенно бросались его глаза — не карие, а черные, бездонные, ощупывающие и проникающие внутрь. Никто не выдерживал его взгляда, обладая даром гипноза, он узнавал о человеке всю правду, и невозможно было ему солгать.
Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, Бром не выдержал и отвел взгляд. Это ему не понравилось, и он занервничал, поняв, что встретил более сильного человека.
Александр не заметил их волевой борьбы и не мог этого понять, он не обладал биоэнергетическими или гипнотическими способностями. Это несколько успокоило Брома, но и Михайлов внушил ему, что не является конкурентом.
— Спасибо, Виктор Павлович, что решили помочь мне. Мы с Александром обсудили все вопросы, только один остался открытым — какова ваша доля от прибыли, официально я с вами связан не буду.
— Как бы ты решил? — прощупывал его Бром.
— Вложенные средства возвращаются полностью, без процентов. Обычно вы берете от 5 до 10 %, но здесь беспроцентная ссуда, возможны услуги… Думаю, реальная сумма — 15 % от дохода. Можно и по-другому — я возвращаю вложенную вами сумму, плюс еще 50 % и все.
Михайлов закурил, пуская колечки дыма, и ждал ответа, изредка поглядывая на Брома. Бром мог согласиться и на 10 %, но если дают 15 %, может попросить и 20 %. Если запросит 20 % — разговаривать не стану, 15 % — максимум, решил Николай.
— Сколько времени будешь возвращать вложенные деньги? — спросил Бром.
Он не говорил, какой вариант выбрал, может совсем другой, и сверлил своими черными глазами, видимо, пытаясь взять реванш. Не стоит его расстраивать, подумал Николай и отвел взгляд.
— Вы сейчас не знаете, сколько вложите: миллион, десять, двадцать, но точный ответ дам — в месяц возвращаю по миллиону рублей, со дня работы клиники, разумеется.
Бром заинтересовался — если доктор обещает миллион выплат ежемесячно, то доход будет гораздо выше. Даже с одного миллиона он получит ежемесячно 150 тысяч рублей. Он решил не переборщать.
— Разумное предложение.
— Естественно, вы сами понимаете, будут огромные очереди, ваши люди в эту когорту не войдут, по звонку…
— Разумно, разумно, — снова повторил Бром, перебивая Михайлова, — а что ты можешь лечить кроме рака?
— Все! Огнестрельные ранения, например. Мертвых не оживляю, успеете довести живого — будет жить, встанет в строй через пять минут. Камушки вот из ваших почек убрал, мелким песочком выйдут, пойдете в туалет — не пугайтесь, слегка больновато будет. Зато приступы исчезнут и оперировать не надо.