Леиф заметил взгляд и решил, что ей неудобно говорить при нем. Он поднялся.
— Я оставлю вас наедине, — сказал он на своем родном языке и, подойдя к столу, протянул руки за Магни. — Я уложу его спать, чтобы он отдохнул.
И вот Леиф ушел, и они остались одни, и Михкель повернулся к ней с улыбкой.
— Думаю, прошлой ночью, когда я был просто капитаном корабля торговцев, я ему понравился больше.
Ее муж ревновал, и она этого не понимала, но сейчас дело было не в этом.
— Он просто удивлен. Как и я, — Ольга ухватилась за рубашку брата. — До сих пор не могу поверить своим глазам! Как ты здесь оказался? И ты — капитан этого большого корабля!
Михкель засмеялся.
— Не такой уж он и большой. Хороший и крепкий. Это мой второй корабль. Первый потопили пираты — которые не так уж отличаются от людей этих мест. Брать у других, чтобы разбогатеть. Я удивлен, что ты оказалась среди этих людей, Оля.
— Я счастлива. Леиф — хороший человек, хороший ярл. И стал мне хорошим мужем и отцом моему ребенку. Наша любовь очень сильна. А Гетланд — то место, которому я принадлежу. Но моя история… длинная и тяжелая.
Ее брат наполнил чашу медовухой.
— У меня есть время. Я хочу услышать твою историю, и я расскажу тебе свою. Но сначала мне нужны новости. Ты слышала о нашей семье?
Ольга вздохнула и приготовилась рассказать брату свою историю. Несмотря на то, что она не собиралась рассказывать о самом плохом и верила в то, что Леиф был прав, считая ее мастером слова, ей нужно подбирать слова очень осторожно. Иначе ее муж и ее брат станут врагами.
~oOo~
Некоторое время спустя Вифрид позвала ее кормить Магни. Михкель, который становился все тише и тише с каждым ее словом, ушел с объяснением — или оправданием — что у него есть работа на корабле. Пообещав ей, что они поговорят еще, он обнял ее, а затем ушел, и Ольга вернулась к сыну.
Леиф сидел, держа Магни у плеча, и мальчик радостно вертелся и дергал отца за волосы.
Ольга сняла верх хангерока и забрала сына.
— Ты злишься? — спросила она, кормя мальчика.
Глаза Леифа вспыхнули.
— Нет. Конечно, я не злюсь. Я счастлив, что твой брат вернулся к тебе. Я видел твою радость сегодня, и я счастлив и хочу для тебя только счастья.
Однако она услышала что-то другое в его голосе. Что-то грустное, о чем ему не хотелось говорить.
— Тогда в чем же дело?
Он подошел к ней и зацепил пальцами новую изумрудную подвеску.
— Я бы не хотел, чтобы он встал между нами.
— Как он может?
— Он знает обо всем, что произошло с тех пор, как вы виделись в последний раз?
Ольга поняла. Она тоже боялась. Но не думала, что и Леифу страшно.
— Он знает. Мы долго об этом говорили. Он опечален потерей братьев и отца. Но, Леиф, любовь моя, я не виню тебя сейчас, и я не винила тебя, пока рассказывала свою историю. Я не стала. Я думаю, что Мика разочаровался во мне, ведь я стала частью мира тех, кто грабил наши края. Но на тебя он не злится.
Леиф криво улыбнулся.
— Ему не нравится здесь?
— Думаю, ему очень понравились деньги Гетланда. Но он не делает большого различия между пиратами и налетчиками.
— Полагаю, мы не так уж и отличаемся от торговцев. Я бы сказал, что они ничем не отличаются от нас. Мы все хотим забрать как можно больше того, что есть у других.
Ольга подумала о налетчиках, которые ограбили прибрежную деревню. Они убивали молодых, старых и немощных так же легко, как сильных и способных. Насиловали женщин. Жгли, мародерствовали и носились по городу с улыбками на лицах. Леиф был среди них, хотя и не был похож на других.
Те, кто был теперь ее друзьями и самой большой любовью, напали на ее деревню и сделали ее рабыней. Но теперь они были ее народом, и она была счастлива здесь. Ольга постаралась принять, но не понять. Она смогла увидеть в этих людях не только монстров с изрисованными лицами, и понимала, что этот мир полон разных людей — как и любое другое место.
Но она не забыла страх, который испытывала, прячась в углу с юной Йоханной, или ужас загона, в котором налетчики держали женщин и девочек. Она помнила, каково это, когда тебя грабят и насилуют, и какими бы страшными ни были эти воспоминания, Ольга не хотела их отпускать.
Леиф ошибался, думая, что торговцы, которым покупатель отдавал деньги сам, одно и то же с налетчиками, которые приходили насиловать и отбирать у людей то, чего они не хотели отдавать.
Но сейчас было не время говорить такие вещи. Поэтому она улыбнулась мужу и сказала самые главные слова:
— Леиф, я люблю тебя. Мы — едины. Я рада, что мой брат здесь. Мне приятно знать, что он здоров, но он — не моя жизнь. Моя жизнь — это ты и Магни. Мы пришли в жизнь друг друга в моменты, полные страха и боли, и пережили самое худшее, и мы вместе. Михкель не может разделить нас. Ничто не может.
Глава 24
Через несколько дней команда Михкеля собрала весь непроданный товар и то, что они купили у жителей Гетланда, и приготовилась отправиться в следующий порт.
Леиф стоял на пирсе, в нескольких шагах от трапа, и ждал, пока Ольга прощалась с братом.
Двое мужчин держались друг с другом настороженно, но достаточно цивилизованно. Леиф, конечно, не был против, что Ольге выпал шанс воссоединиться с последним выжившим членом ее семьи, и Михкель был явно предан своей сестре. И все же присутствие Михкеля заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке.
Его очевидное презрение к Леифу и его народу было одной из причин. Еще до того, как он узнал об их семейной связи, с ночи их первой встречи, Леиф почувствовал отвращение Михкеля к его людям. Уже потом он узнал, что это его помощник, Антонис, настоял на том, чтобы заглянуть в эту часть мира.
Возможно, Михкель просто не нравился Леифу. Он не хотел, чтобы это чувство просочилось в сознание Ольги. Она была его женой, и это был ее мир, и она была счастлива здесь. Он не хотел, чтобы Михкель изменил ее видение мира.
Да, он ревновал.
А еще считал Михкеля лицемером. Ольга считала, что торговцы отличаются от налетчиков и пиратов тем, что им люди отдают монеты по своей воле и получают что-то взамен. Но она была наивна. И брат не разубеждал ее в этом. Леиф знал, что делали торговцы, такие как Михкель и люди на его корабле, чтобы получить бочки со специями и сундуки с драгоценностями.
На руках ее брата тоже была кровь. Леиф не осуждал его. Это был, как однажды сказала Ольга, ход вещей: сильные брали у слабых, слабые умирали. Сила брала верх и делала мир сильнее.
Михкель был сильным. Как и Леиф.
Он не осуждал, но и не считал, что заслуживает осуждения.
Леиф наблюдал, как брат и сестра обнимаются, как Ольга прижимается к брату, и от души пожелал тому поскорее уплыть. Наконец Михкель мягко отстранил ее. Ольга кивнула в ответ на его какие-то слова, поцеловала его в лоб и отошла.
Корабль был загружен. Ждали только своего капитана. Наконец Михкель взошел на трап, повернулся и встретился взглядом с Леифом. Тот посмотрел в ответ.
Двое мужчин, говорящих без слов.
Быстро кивнув Леифу и более не глядя на сестру, Михкель повернулся и побежал вверх по трапу.
Когда капитан уже был на борту своего судна, Леиф подошел к жене и обнял ее. Она обняла его в ответ, и они стояли там, пока корабль не исчез из виду.
~oOo~
Через два дня в Гетланд прибыл гораздо более желанный гость. Бренна приехала в город по земле, на повозке, и оказалась в зале прежде, чем кто-либо понял, что это Око Бога вернулась туда, где когда-то была унижена и едва не умерла — и где совершила свою месть.
Леиф и Ольга сидели на своих местах в зале, слушая жалобы и просьбы людей. Как и предсказывал Леиф, его люди быстро прониклись симпатией к его жене и теперь все чаще обращались за советом к ней. От него они хотели справедливости. А от Ольги — сострадания. Он считал это хорошим балансом.
Он чувствовал возбуждение, глядя, как она раздает людям советы. Она всегда смотрела на него, предлагая решение, ожидала его одобрения или отказа — и Леиф редко не соглашался. Он полностью доверял ее сердцу и разуму.
Иногда Ольга чувствовала, что знает недостаточно, чтобы дать совет, и тогда она отправляла просящего к ярлу. А потом, когда они оставались одни, она доставала мужа вопросами, чтобы понять, что надо было сделать.
В следующем году, когда Вали и Леиф отправятся в поход, Гетланд останется в умелых руках.
Ольга как раз разговаривала с женщиной, муж которой стал ей изменять, когда в задней части зала поднялся небольшой переполох. Леиф повернулся и увидел, что к ним с Сольвейг на руках и в окружении двух Дев-защитниц идет Бренна. Он был удивлен, увидев на ней хангерок. Бренна предпочитала более мужскую одежду, особенно для путешествий.
Она остановилась у подножия платформы, на которой стояли его и Ольгино кресло, и Леиф увидел, почему. Она была беременна. Бренна поставила Сольвейг рядом с собой, и девочка крепко встала на ножки.
Прошло четыре месяца с тех пор, как Вали с Леифом и Ольгой отплыли из Карлсы. Корабли ушли почти два месяца назад и должны были скоро вернуться, если поход прошел хорошо, и погода благоволила путникам. Леиф думал, что понимает желание Бренны воссоединиться со своим мужем, хотя он и был удивлен, что она решилась на такое путешествие в своем состоянии.
Ольга вскочила с кресла, и женщины заключили друг друга в крепкие объятия. Бренна была значительно выше маленькой жены Леифа, она наклонилась и прислонилась щекой к макушке Ольгиной головы. Ее глаза встретились с глазами Леифа. И они оба улыбнулись.
Он тоже спустился с кресла и обнял Бренну.
— Рад тебя видеть, мой друг. Мы ожидаем корабли со дня на день.
Она откинула голову и посмотрела на него.
— Хорошо. Но у меня другое дело к тебе.
Она снова взяла Сольвейг на руки.
— Что угодно. Пойдем, поговорим наедине, — он объявил об окончании дня и приказал вынести еды и меда для людей, а затем взял Бренну и Ольгу за руки и повел их в личные покои.
Когда они сели, и Ольга позвала Вифрид, чтобы она позаботилась о Сольвейг, Леиф спросил Бренну, что они могут сделать. Бренне тоже принесли еду, так что она сделала глоток козьего молока, прежде чем ответить.