Когда волны экстаза снова обрушились на нее, Леиф не остановился и не отстранился. Он остался там, где был, даже когда ощущений стало слишком много, даже когда ее тело потребовало покоя. Он отказал ей в этой передышке и продолжил ласкать ее складки языком. Экстаз снова охватил ее, и на этот раз она закричала.
Леиф мягко опустил ее на меха, легко целуя, лаская руками, губами, голосом и дыханием. Только когда она смогла перевести дыхание, он отстранился, а затем поднялся, чтобы нависнуть над ней.
Его борода сверкала при свете свечей, и Ольга знала, что это влага ее тела намочила ее. Она приподнялась и поцеловала его, почувствовав вкус и запах на губах и бороде, а потом легла на спину, и он склонил голову и улыбнулся с каким-то странным удивлением.
— Сейчас между нами все по-другому.
— Я тоже это чувствую, — ответила она, признаваясь и самой себе тоже. — Мы муж и жена. В этом и заключается разница. Мы связаны.
Она потянулась между ними и взяла его твердый стержень в руку. Легким движением Ольга направила его в себя, и Леиф довольно хмыкнул, оказавшись в ней.
Но здесь он был более осторожен, чем когда ласкал ее руками и губами. Леиф медленно вошел в нее, его глаза были устремлены на ее лицо, он не отрывал от нее взгляда, пока не вошел до конца — до предела, который она имела. Некоторое время он просто изучал ее лицо, и это было больше, чем изучение — он говорил ей что-то, делился с ней чем-то.
Любовью.
Ольга чувствовала жар на коже и в сердце — его любовь к ней.
Улыбаясь, она подняла ноги и обвила их вокруг его талии. Снова запустив руки в волосы Леифа, она потянула, пока он с ворчанием не опустился на локти.
Он поцеловал ее, медленно вышел и так же медленно вернулся. Леиф был нежным и контролировал их ритм, наблюдая за реакцией Ольги, приближая ее с каждым толчком к еще одному разряду удовольствия. На этот раз, получая новое освобождение, она сосредоточилась на нем, на его вкусе, его запахе, на том, как смешивались ароматы их тел.
Она сосредоточилась на ощущении их губ и движении своего языка, которое заставляло его стонать от желания. Она сосредоточилась на скольжении его тела — большого, с кожей, огрубевшей от шрамов — по ее телу, такому гладкому и маленькому. Она сосредоточилась на пульсации его твердого органа в себе и сжала его внутренними мышцами, вознося их обоих еще выше.
Ольга была так полна страсти, так полна желания доставить удовольствием своему мужу, что не поняла, как близко они оба были к экстазу, до тех пор, пока он не начал толкаться резче, пытаясь сохранить остатки контроля. Она стала толкаться ему навстречу, насаживаясь сильнее, глубже — чтобы дать ему то, что хотела дать.
Взревев, Леиф вдруг схватил ее и перекатился, усадив на себя. Это была позиция, которую она хорошо знала, и она сразу же подхватила ритм. Тяжело дыша и рыча, он снова сжал ее живот и держал его, когда она скакала на нем, как будто он был жеребцом.
А потом его руки коснулись ее груди. При первом же прикосновении его грубых больших пальцев к ее набухшим соскам тело Ольги наполнилось жаром, как будто она ступила в огонь, и она выгнулась в его руках, крича от блаженства. И он тоже не сдержался, его крик освобождения был полон сладкой муки.
Она упала вперед, и он поймал ее и сразу уложил на бок. А потом вышел из ее влажного естества и лег рядом, бездыханный, и обнял ее, прижимая к себе в таком привычном объятии.
Ольга была обессилена.
— Я люблю тебя, Леиф, — ее слова были слегка невнятны, как будто она выпила слишком много медовухи.
Он тихо рассмеялся и поцеловал ее в макушку.
— А я тебя. Отдыхай, жена.
Прижавшись носом к темным золотистым кудрям на груди своего мужчины, Ольга послушалась и уснула.
~oOo~
Всего через два дня Ольга стояла на пирсе, завернутая в белую волчью шкуру, и смотрела на лодку, в которой уже сидел Леиф. Он помогал загружать ее вещи в трюм, или как там называлась эта часть лодки. Корабль. Это был корабль. Маленький, но гораздо больший, чем то рыбацкое судно, на котором они еле добрались до Карлсы.
И в этом была проблема. Лишь однажды в своей жизни она побывала на лодке, и это было тяжелое, болезненное, отчаянное путешествие, которое длилось целую вечность. Ольга видела, как умирали или почти умирали ее друзья, и все они страдали телом и душой. Это была вершина времени ужасных страданий и смерти.