– Всем немедленно покинуть корабль! – скомандовал он, появляясь в машинном отделении.
Матросы толпой бросились к выходу.
– Выходить организованно! – приказал адмирал сердито, и они пошли по одному быстрым шагом.
– Слушаюсь, адмирал! – вытянулся командир машинного отделения – старший лейтенант. – Могу я быть чем-то вам полезен?
– Да, можете! Убирайтесь отсюда! Быстро!
– Слушаюсь, сэр! А как вы?
– Адмирал покажет вам, глупым почитателям современного флота, как должен умирать старый моряк: вместе со своим кораблем!
Прокричав это, он выгнал лейтенанта из машинного отделения, задраил все двери и, радостно напевая, открыл кингстоны.
Черная, маслянистая, смешанная с илом вода начала заливать машинное отделение. Когда она поглотила громадные дизельные двигатели, которые зачихали и остановились, помещение наполнилось вонючим маслянистым паром.
– Паруса! Паруса! – захихикал адмирал. – Ребята, скорее ставьте паруса! Йох-хо-хо! И бутылку рому… – пропел он возбужденно.
– Адмирал! Впустите меня! – стучал в дверь старший лейтенант.
– Я знаю, что делаю! Именно так поступают настоящие моряки! – прокричал он в ответ.
Лейтенант еще стучал какое-то время, а потом не осталось уже никого, кто мог бы его услышать. Адмирал Джеймс Бентон Краст оказался прижатым давлением воды к металлическому потолку машинного отделения. Даже умирая, он продолжал петь какую-то мелодию – последнее, что он делал в этом мире.
Глава двадцать первая
Отдых Римо был прерван настойчивым телефонным звонком. Он повернулся на другой бок и накрыл голову подушкой, но звонок не унимался.
– Чиун, подойди к телефону! – крикнул Римо сонно.
Но Чиуна в комнате не было, он делал зарядку на свежем воздухе, которая состояла главным образом в сборе цветов. Римо ничего не оставалось, как снять трубку.
– Да-а! – сказал он сердито.
– Смит.
– Вы что, сбрендили?! Какого черта звоните по открытому телефону?
– Теперь, если не будет хоть каких-нибудь результатов, это уже не имеет значения. Вы слышали что-нибудь об адмирале Красте?
– Мне знакомо это имя, – сказал Римо, просыпаясь окончательно и принимая вертикальное положение. – А что случилось?
– Сегодня утром старый морской волк тараном въехал на линкоре в статую Свободы, после чего утопился в машинном отделении. При этом он все время напевал какую-то мелодию без слов.
– Бедняга, – вздохнул Римо. – Вчера вечером я был у адмирала Краста и хотел предупредить его, но опоздал. Он уже заглотил наживку.
– Если повезет, – сказал Смит, – я буду знать о торгах на аукционе сегодня после обеда.
– О'кей! – одобрил Римо. – Я перезвоню позже, а теперь хочу избавиться от лишнего хлама.
– Не поддавайтесь эмоциям! – предупредил доктор Смит. – Осторожность, осторожность и еще раз осторожность!
– Я всегда осторожен, – буркнул Римо и положил трубку.
Западня получилась классная, – подумал он с горечью. – Краст, сам того не желая, должен был убить меня. После этого ему дали установку на инцидент в состоянии буйного помешательства.
Вчера вечером, когда Римо вернулся после морской прогулки, Литии дома не оказалось. Видимо, она где-то праздновала кончину обожаемого ею мистера Дональдсона. Лития уверена, что меня уже нет. Не будем разочаровывать, – усмехнулся Римо. – Однако, если кто и должен умереть, то это… она. Римо Уильямс заканчивает игру.
Приняв душ, он с удовольствием надел свежую рубашку. Вчерашняя одежда, затвердевшая от соли, валялась у кровати на полу.
Холл в столь ранний час пустовал. Римо поднялся на лифте на десятый этаж и прошел в приемную Литии. Секретаря на месте не оказалось, и Римо, открыв тяжелую дубовую дверь, беспрепятственно вошел в кабинет доктора Форрестер. Лучи солнца, свободно проникавшие сквозь прозрачный пластиковый потолок, хорошо освещали пустую комнату. Через дверь в дальнем углу, которую он заприметил еще во время прошлого визита, Римо проник в нарядную, выдержанную в желтых тонах гостиную с великолепными зеркалами. Здесь тоже никого не было.
Однако натренированное ухо уловило какие-то неясные звуки в дальних помещениях справа. Римо без особого труда открыл еще одну дверь и вошел в спальню, декорированную в темных тонах. Черный толстый ковер на полу гармонировал с такого же цвета портьерами и покрывалом на широкой, как футбольное поле, кровати. Единственным источником света была настольная лампа в виде статуэтки, похожей на работу старых китайских мастеров. Она стояла на туалетном столике возле кровати. Из ванной комнаты доносилось мелодичное женское пение, заглушаемое шумом воды. Римо прислушался.