Будучи членом ПОРОКа, Томас провёл в этом зале бесчисленные часы и дни, создавая Лабиринт. Его снова охватил стыд за содеянное.
Бренда указала на ведущую вверх железную лестницу. Томаса передёрнуло при воспоминании о спуске по вымазанному гриверской слизью жёлобу. Ведь они могли бы попросту спуститься по лестнице!
— А почему здесь никого нет? — недоумевал Минхо, озираясь по сторонам. — Если они держат этих людей здесь, то где же охрана?
— А Лабиринт на что? — возразил Томас. — Нам ведь тоже понадобилось немало времени, чтобы найти путь наружу.
— Ну, не знаю... — протянул Минхо. — Нутром чую — здесь что-то не так.
Томас пожал плечами.
— Ладно. Здесь нам ловить нечего. Если только тебе не пришло в голову что-нибудь толковое, то двигаем дальше. Надо дело делать.
— Тоже скажешь... — вздохнул Минхо. — Ни фига мне не пришло.
— Тогда уходим.
Томас принялся карабкаться по перекладинам, за ним полезли остальные.
Лестница привела их в другую знакомую комнату — ту самую, в которой находился компьютер, в который они ввели кодовые слова и выключили гриверов. Тогда здесь ещё был Чак — перепуганный, но мужественно преодолевающий свой страх. Настоящий храбрец. А через час после событий в этом помещении он умер. Снова грудь Томаса сдавила боль утраты.
— Дом, милый дом... — пробормотал Минхо и указал на круглое отверстие в потолке. Дыра, выходящая к Обрыву. Когда Лабиринт функционировал как положено, её скрывала голограмма, изображающая бесконечное открытое пространство. Теперь, когда оборудование больше не работало, через дыру были видны каменные стены Лабиринта. К отверстию вела приставная лестница.
— Не могу поверить — мы опять здесь, — сказала Тереза, останавливаясь рядом с Томасом. Звук её голоса — глухой, словно в подвале — перекликался с пустотой в его душе.
И по не совсем понятной причине простое замечание девушки вызвало у Томаса чувство, что наконец-то он и Тереза получили возможность загладить свою вину, исправить то, что натворили. Теперь они здесь как спасители, а не как убийцы. Ему всей душой хотелось поверить в это.
Он повернулся к ней:
— Кто бы мог подумать, правда?
Она улыбнулась — впервые за... Он не смог вспомнить, за сколько времени.
— Кто бы мог... — отозвалась она.
Томас многого не помнил; он не помнил ни своей жизни, ни роли, которую играла в ней Тереза, но она была здесь, с ним, и помогала ему. Чего ещё желать...
— Вам не кажется, что будет лучше, если мы отправимся наверх? — спросила Бренда.
— Кажется, — согласился Томас.
Он пошёл последним. Вскарабкался по лестнице, встал на краю, а затем ступил на две доски, перекинутые с края гривер-дыры на Обрыв. Под ним простиралась рабочая зона, сейчас погружённая во тьму, а прежде выглядевшая как бездонная голубая пропасть.
Взгляд Томаса упал на Лабиринт, и юноша вынужден был остановиться.
Там, где когда-то простиралось синее небо, виднелся только тоскливый серый потолок.
Голограмма, изображавшая высоченную отвесную скалу, пропала, и на этом месте теперь была лишь прозаическая стенка, выкрашенная чёрной краской. Но вот от вида массивных стен Лабиринта у Томаса перехватило дыхание. Даже без помощи иллюзии они возносились над его головой, будто гигантские древние монолиты — серые, покрытые зелёным плющом, исчерченные трещинами. Казалось, что они стоят здесь уже многие тысячи лет. Огромные надгробные камни, поставленные в память тех, кто погиб здесь.
Он вернулся.
Глава 68
Теперь их проводником был Минхо. Парень бежал легко, свободно, гордо расправив плечи; он как будто снова стал Стражем Бегунов, властителем коридоров Лабиринта. Томас держался непосредственно у него за спиной; время от времени он задирал голову, чтобы охватить взглядом величественные стены, поднимающиеся к серому потолку. Странное это было чувство — вернуться сюда после всего того, что пришлось пережить за эти недели...
Они бежали к Приюту молча — ни у кого не было особой охоты разговаривать. Интересно, раздумывал Томас, какое впечатление Лабиринт производит на Бренду и Хорхе — ведь они видели его только в качестве картинки на экране монитора, а жукоглазы не в состоянии передать истинных масштабов этого сооружения. Наверно, ошеломлены его размерами?
А уж какие воспоминания Лабиринт пробуждал в Гэлли, оставалось только догадываться.
Они обогнули последний угол, за которым открывался широкий проход, ведущий к Восточной двери Приюта. Поравнявшись с тем местом, где он спрятал Алби в зарослях плюща, Томас бросил взгляд на стену и увидел путаницу изувеченных лоз. Столько усилий — и всё ради того, чтобы вожак приютелей, мозг которого так никогда полностью и не восстановился после Превращения, погиб несколькими днями позже...