Посетитель объявляет, что у Томаса иммунитет. Иммунитет есть и у других — менее чем у одного процента населения, и большинство из иммунов — люди моложе двадцати. Мир настроен к ним враждебно. Их ненавидят за то, что они не восприимчивы к ужасному вирусу, презрительно называют мунатиками, творят с ними такое, что и рассказывать страшно. ПОРОК предлагает Томасу защиту, а Томас в ответ поможет им найти способ лечения Вспышки. Он умён и сообразителен — фактически, лучший из всех, кого они протестировали. У мамы нет другого выбора, кроме как отпустить его. Ей, безусловно, не хочется, чтобы её сынок стал свидетелем того, как она медленно сходит с ума.
Немного позже она говорит Томасу, что очень любит его и рада, что ему не придётся пройти через то, что постигло его отца: болезнь стёрла его личность, превратила его в нечеловека.
Картина померкла, и Томас проспал оставшуюся часть ночи без сновидений.
Ранним-ранним утром их разбудил шум в коридоре. Томас не успел даже на локте приподняться, а дверь уже распахнулась, и в комнату ворвались вчерашние пятеро охранников с гранатомётами наперевес. Вслед за ними в камеру ступил Янсон.
— Проснись и пой! — возвестил Крысюк. — Посовещавшись, мы решили вернуть вам всем память! Хотите вы этого или не хотите.
Глава 10
Томас ещё не совсем проснулся; сновидения, вернее, воспоминания детства, туманили его мозг. Он даже не сразу понял, что этот тип там вякает.
— Чёрта с два! Пошёл ты к грёбаной матери! — рявкнул Ньют — он уже вскочил с постели, вжал кулаки в бока и уставился горящими глазами на непрошенного гостя.
Томас не мог припомнить случая, чтобы в глазах его друга когда-либо пылал такой огонь. И тут до юноши дошёл смысл того, что сказал Крысюк — и его словно ударило под дых.
Он сбросил ноги на пол.
— Ты же уверял, что мы не обязаны это делать!
— Боюсь, у нас нет выбора, — пожал плечами Янсон. — Время для лжи закончилось. Поэтому сообщаю, что пока вы трое бродите впотьмах, дело не сдвинется с мёртвой точки. Сожалею, но мы вынуждены так поступить. Ньют, кто-кто, а ты-то больше других заинтересован в том, чтобы мы нашли исцеление!
— Да мне на себя теперь насрать, понял? — тихо прорычал Ньют.
Инстинкты Томаса подсказывали, что вот он — момент, которого он ожидал.
Он внимательно смотрел на Янсона. Лицо Крысюка смягчилось, он глубоко вдохнул — словно ощущал растущую в воздухе угрозу и желал нейтрализовать её.
— Послушайте, Ньют, Минхо, Томас. Я понимаю ваши чувства. Вы пережили ужасные вещи. Но всё самое худшее позади. Мы неспособны изменить прошлое, не в состоянии взять обратно то, что случилось с вами и вашими друзьями. Но не будет ли это значить, что их жизни потрачены впустую, если мы сейчас бросим на полдороге нашу работу?
— «Не в состоянии взять обратно»? — взорвался Ньют. — И это всё, что ты можешь сказать?
— Эй ты, полегче, — предупредил один из охранников, наставляя лончер в грудь Ньюта.
Упала тишина. Томас никогда не видел Ньюта таким — взбешённым до предела и даже не пытающимся хотя бы внешне сохранять спокойствие.
А Янсон продолжал:
— У нас мало времени. Пойдёмте, не вынуждайте нас управляться с вами вчерашним способом. Мои охранники ни перед чем не остановятся, уж можете мне поверить.
Минхо спрыгнул с койки, нависавшей над постелью Ньюта.
— Он прав, — деловито сказал он. — Если мы собираемся спасти тебя, Ньют — а заодно и чёртову уйму других — то будем идиотами, если задержимся в этой клетке ещё хотя бы на секунду. — Минхо стрельнул глазами в Томаса и кивнул в сторону двери. — Пошли!
Он прошагал мимо Крысюка и охранников и вышел в коридор в коридор, ни разу не оглянувшись.
Янсон приподнял бровь, глядя на Томаса, который всячески пытался скрыть своё удивление. Должно быть, у Минхо созрел какой-то план — уж больно странно прозвучала его короткая речь. Друг прав — если они сделают вид, что согласны сотрудничать, то выиграют драгоценное время.
Томас отвернулся от Крысюка с охранниками и незаметно для других подмигнул Ньюту.
— Ну что — послушаем, что они нам скажут? — Он старался, чтобы его голос звучал непринуждённо, искренне, и, надо признаться, тяжелее работы он в жизни не делал. — Я был заодно с этими людьми до того, как попал в Лабиринт. Ну не мог же я быть окончательной сволочью, так ведь?