Похоже, всё действительно становится на свои места. Мало того — это откровение словно приоткрыло очередное окошко в его затуманенной памяти. В том, что сообщил Крысюк, слышалось нечто удивительно знакомое...
— Я вижу, ты мне веришь, — прервал молчание Крысюк. — Как только мы обнаружили существование таких, как ты — то есть, людей, в которых вирус укоренился глубоко и всё же не оказывает на них никакого воздействия, мы тут же начали отбирать среди них самых лучших, самых сообразительных и умных. Так родился ПОРОК. Конечно, отдельные участники ваших испытательных групп не имеют иммунитета — они были выбраны в качестве контрольных экземпляров. Ты же понимаешь, Томас, когда идёт эксперимент, всегда нужна контрольная группа, иначе данные получатся неточными, их не с чем будет сравнить.
При последних словах у Томаса упало сердце.
— Кто... кто не...
Вопрос так и не слетел с его уст — до того он боялся услышать ответ.
— У кого нет иммунитета? — Крысюк приподнял брови. — О, думаю, те, кого это касается, уже узнали это раньше тебя. Но сначала о главном. От тебя несёт, как от недельной давности трупа — давай-ка, отправляйся в душ, переоденься в чистое.
С этими словами Крысюк подхватил свою папку и повернулся к двери. Он уже было ступил за порог, но тут Томас наконец опомнился.
— Подожди! — воскликнул он.
Посетитель обернулся:
— Да?
— Тогда, в Топке — почему ты лгал, что в Мирной Гавани нас ожидает лекарство?
Крысюк пожал плечами.
— Я это ложью не считаю. Успешно пройдя через Испытания, прибыв в Мирную Гавань, вы способствовали накоплению чрезвычайно важных сведений. А они помогут нам найти путь к исцелению. Для всех.
Кто его знает, может это и так? Вообще-то, Томас не мог представить себе, какими причинами можно было бы оправдать всё причинённое ему и его друзьям зло, но ведь память-то у него — дырявая, подсказок не давала...
— А почему ты рассказываешь это только сейчас? Зачем надо было держать меня здесь четыре недели? — Томас сделал жест, словно охватывая всё помещение — обитые мягким потолок и стены, жалкий унитаз в углу... — Зачем ты нагородил Терезе, что я, мол, совсем сбрендил, на людей кидаюсь и поэтому меня нужно держать взаперти?! Какой смысл во всём этом вранье — вот чего я не могу понять!
— Варианты. Всё, что мы сделали с вами, тщательно просчитано целой командой психологов и врачей. Нам нужно было активизировать убойную зону — то место, где Вспышка наносит свой удар. Изучить паттерны различных эмоций, реакций и мыслей. Посмотреть, как они работают в условиях взаимодействия с вирусом, находящимся в ваших организмах. Мы пытаемся понять, почему именно на вас вирус не оказывает своего разрушительного воздействия. Наши эксперименты направлены на получение паттернов убойной зоны, Томас. Чтобы создать рабочую схему, необходимо изучить ваши психологические и когнитивные реакции — только тогда мы сможем найти способ лечения. Всё это — ради исцеления.
— Что такое убойная зона? — Томас покопался в собственной памяти, но ничего не нашёл. — Скажи мне только это, и я пойду с тобой.
— Ну и ну, Томас, — удивился Крысюк. — А я-то думал, что укол гривера позволит тебе вспомнить самые основополагающие вещи! Убойная зона — это твой мозг. Это то самое место, где гнездится вирус. Чем глубже поражена убойная зона, тем больше у больного психических и поведенческих отклонений. ПОРОК использует ваши мозги, чтобы найти решение проблемы. Если ты помнишь, намерения нашей организации выражены в самом её названии, которое полностью звучит как ПОРОК — УЗ, то есть «Планета в Опасности: Рабочая Оперативная Комиссия — Убойная Зона». — Крысюка так и распирало от самодовольства. — А сейчас пошли, приведёшь себя в порядок. Да, для полной ясности: за нами с тобой ведётся постоянное наблюдение. Случись что — сам понимаешь, каковы будут последствия.
Томас сидел, пытаясь осмыслить услышанное. Опять-таки, всё это очень походило на правду, хорошо согласовывалось с теми крохами воспоминаний, что вернулись к нему в последние недели. Но всё равно — он не доверял ни Крысюку, ни ПОРОКу, и поэтому его не оставляли подозрения.
Наконец, он встал, оставив размышления на потом — глядишь, новые открытия как-нибудь сами разложатся по полочкам и тогда их можно будет проанализировать. Не произнеся больше ни слова, Томас покинул свою белую камеру и последовал за Крысюком.
В здании, по которому они сейчас шли, не было ничего особо примечательного. Гулкие коридоры, залитые светом зудящих люминесцентных ламп; полы, выложенные плиткой; на бежевых стенах красовались картины, изображающие то волны, бьющие о берег, то колибри над красным цветком, то лес за завесой дождя и тумана...