Медвежонок
Медвежонок сидел на полке. Точнее даже не сидел, а полулежал и почти наполовину вывалился уже с верхней полки, где лежало множество других игрушек. На этой же полке был прикреплен ценник с объявлением о распродаже. Перед Новым годом игрушки распродавали за полцены. Маша подошла к полке, стала перебирать игрушки и вдруг вытащила этого маленького медвежонка, с клетчатым бантиком сбоку, и с невероятно пронзительными маленькими глазками-бусинками. «Куплю в подарок сыну», – подумала она. Повертела медвежонка в руках, положила обратно, походила по магазину, потом опять подошла к стойке с игрушками и все-таки взяла медвежонка. «Ну распродажа, стоит он всего-ничего, обрадую ребенка», – уговорила Маша себя, и пошла рассчитываться к кассе.
Когда Маша выходила из магазина, то увидела, как на недавно установленной елке на площади перед магазином окончательно закрепили новогодние гирлянды. Елка сияла неоновыми снежинками и шарами, тихо и бесшумно падал снег большими хлопьями, постепенно сгущались сумерки. Игрушечная мордочка медвежонка выглядывала из сумки, и пронзительные глазки-бусинки смотрели на елку, на зажегшиеся только что фонари и на Машу. У нее было впечатление, что он смотрит ей прямо в душу, и откуда-то проснулось давно забытое детское чувство, что эта игрушка – настоящая, что этот маленький пушистый медвежонок с клетчатым бантиком как будто знает, что сейчас с ней происходит. И вдруг на глаза навернулись слезы. Она поняла, что сейчас не хочет торопиться домой. Обошла вокруг елки и пошла бродить вдоль площади. Ее память любезно решила напомнить, как около десяти лет назад Маша ходила здесь со своим маленьким сыном на руках, как ее малыш кидал в нее снежки, бегал за ней, как они вместе катались с горки. И как Маше почему-то тогда было тяжело и невесело. А сейчас она покупает ему игрушку, этого мишку с невероятно пронзительными глазами… Так ведь сын уже почти и не играет такими игрушками, зачем же она купила этого медвежонка? И почему у нее не останавливаясь текут слезы, когда она смотрит на эти гирлянды, на эту красиво украшенную площадь перед магазином, на искусственную елку, установленную в центре площади, а еще на настоящие елки, которые растут вдоль аллеи, и которые тоже украсили сияющими гирляндами и снежинками?
И вдруг Маше вспомнился еще один медвежонок. Медвежонок из черного плюша, с почти такими же глазками-бусинами, с двигающимися лапами, который был всегда на даче ее родителей и которого почему-то ей никогда не разрешали привозить домой, потому что он считался «дачной» игрушкой. И как Маша, будучи маленькой девочкой, «шила» ему штанишки из своих старых колготок, которые нужно было просто обрезать – и они прекрасно одевались ему на задние лапки. Этот старый черный медвежонок казался ей невероятно красивой игрушкой, хотя у него периодически появлялась дырка вдоль головы, откуда торчала вата, и эту дырку постоянно приходилось зашивать. Маша однажды заигралась и оставила мишку в кустах малины, потом вдруг проснулась и вспомнила об этом среди ночи и плакала и просила родителей увезти ее на дачу, потому что там медвежонок в кустах, а в кустах водятся страшные пауки. Она и медвежонка туда взяла с собой, чтобы не было так страшно ходить среди малиновых кустов, потому что там постоянно можно было встретить пауков и липкую тонкую противную паутинку, которая все время поджидала в самом неожиданном месте. Родители, когда поняли, что произошло, сначала смеялись, а потом почему-то разозлились. Девочка несколько дней с нетерпением ждала, когда же все поедут на дачу, и надеялась, что не пойдет дождь, потому что мишка ведь тогда намокнет. Маша постоянно ходила по комнате в определенном направлении, приговаривая про себя шепотом: «хоть бы не пошел дождь, хоть бы не пошел дождь, хоть бы не пошел дождь», и почему-то искренне верила, что благодаря вот этому ее детскому ритуалу дождь точно не пойдет… Дождь не пошел, медвежонка нашли в кустах малины, с ним было все хорошо, и пауков и паутины на нем не было…