С опаской косясь на Барстоу, который угрожающе скалил зубы и храпел, он оттолкнул товарища в сторону.
– А это – подарочек сэру Роберту Бретону от лорда Гилроя, – сказал солдат и бросил на землю наконечник копья. – Он велел передать вам, что в любви и на войне все средства хороши.
Сказав это, он потащил Элдсуайт к лошади.
Второй солдат – с окровавленным лицом и в продавленном шлеме – направился к своему коню. Его левая рука была сломана и повисла вдоль туловища.
– Чертов жеребец! Перебил мне ключицу…
Барстоу хрипел и бил копытом, стоя возле неподвижно лежавшего на земле хозяина. Роберт все еще сжимал в руке меч, из уголка его рта текла струйка крови.
– Роберт!
Элдсуайт почувствовала, как чьи-то грубые руки дернули ее за волосы и подняли на лошадь. Ее перекинули через седло, как мешок брюквы, и повезли – связанную по рукам и ногам, словно ягненка на бойню.
Барстоу громко ржал, пугая ворон, сидевших на ветках деревьев.
– Поехали! – закричал солдат. – Похоже, в этого коня вселился сам дьявол. Того и гляди погонится за нами!
Роберт не шевелился. Элдсуайт не видела, дышит он или нет. Она не могла кричать: рот ей заткнули кляпом, Элдсуайт смотрела на Барстоу, взглядом умоляя его не покидать своего хозяина. В ответ богатырский конь бил копытами землю и хрипел, словно хотел сказать, что понимает ее.
Глава 13
Элдсуайт застонала и прижалась щекой к потному крупу лошади. Уже несколько часов они скакали без остановки, заросли становились все гуще, а лес – темнее.
Перед глазами у Элдсуайт стояла леденящая душу картина: Роберт неподвижно лежит на земле. Внезапно ее охватил приступ паники. А что, если он умер?
Рядом скакал солдат на серо-коричневой лошади.
– Вы, случайно, не убили ее, капитан? Она не шевелится, даже не пытается кричать.
Повернувшись в седле, капитан ткнул Элдсуайт пальцем в плечо.
– Нет. Она дышит. Мне осточертело гоняться за ней по здешним окрестностям. Теперь, когда она наконец-то в наших руках, пусть лучше молчит и не рыпается. Я собираюсь сегодня отоспаться.
Капитан остановил лошадь и спешился.
– Здесь мы и расположимся на ночлег. – Он стащил Элдсуайт с лошади и привязал за талию к стволу дерева. – Сбежать вам не удастся, миледи. Мы сейчас приготовим ужин. Будете себя хорошо вести, дадим и вам поесть. – Он подмигнул.
Элдсуайт оперлась спиной о дерево и закрыла глаза. Все тело ныло, голова болела, в висках стучало.
Солдаты разбили лагерь. Один разжигал костер, другие отправились поохотиться, чтобы добыть что-нибудь к ужину. На закате они возвратились с белками и вальдшнепом – вымытыми и выпотрошенными. Пока их добыча жарилась на огне, они сидели у костра и пили вино.
Капитан опустился перед Элдсуайт на корточки.
– Я уберу у вас кляп изо рта, чтобы вы смогли поесть и попить. Но если вы вздумаете сбежать, мы знаем тысячу способов, как заставить вас сидеть смирно. Свяжем вас и не развяжем, пока я не передам вас в руки Гилрою. – Не развязывая Элдсуайт рук, капитан сунул ей в рот кусок мяса, затем поднес к ее губам бурдюк с вином.
Элдсуайт поперхнулась.
– Я лучше сама убью себя, чем сдамся Гилрою. Джон Гилрой – проклятый ублюдок! – выкрикнула она.
Мужчины рассмеялись.
– Не могу не согласиться с вами, миледи. Лорд Гилрой и впрямь ублюдок. Он – внебрачный сын вашего отца! – Солдаты присвистнули. – Не знаю, зачем вы понадобились Гилрою и что он собирается с вами сделать: жениться на вас или бросить в темницу. Он не посвящает в свои планы таких, как я.
– Я дала обещание выйти замуж за графа Глостера! – гневно вскричала Элдсуайт.
Капитан недовольно пробурчал в ответ:
– Когда я последний раз видел графа Глостера, его состояние было весьма плачевным. И лорд Гилрой палец о палец не ударит, чтобы ему помочь. Разве что родственники Глостера заплатят за него огромный выкуп.
Капитан бросил объедки в костер.
– Проверь, как там лошади, Уэлсли. Джеррод, ты сегодня первым заступаешь в караул. – Он проверил веревки на ногах и на талии Элдусайт. – А вы хорошенькая, – сказал он. – Не прикажи Гилрой вас не трогать, мои солдаты заинтересовались бы вами. Полагаю, сэр Роберт, который провел бок о бок с вами столько времени, не преминул воспользоваться ситуацией. Наверняка затащил вас к себе в постель.
Элдсуайт почувствовала, как ее лицо заливает краска стыда.
– Да… – присвистнул он. – Тогда ваше дело – дрянь, леди Элдсуайт. Если сэр Роберт приударил за вами, он сделал это назло Гилрою. В отместку. – Капитан рассмеялся. – Ну что ж… Гилрой это заслужил. Поделом ему. Ведь, в конце концов, это он оборвал лепестки на любимой маргаритке сэра Роберта, его возлюбленной невесте леди Маргарите Саттон. Вот уже целый год с тех пор сэр Роберт и Гилрой с переменным успехом пытаются свести счеты друг с другом. Сэр Роберт только и ждет момента, чтобы отомстить за леди Маргариту. А Гилрой даже во сне мечтает насолить Роберту Бретону. И если Гилрой узнает, что сэр Роберт вас возжелал, он не посмотрит на то, кто первым оборвал цвет.
Услышав это, Элдсуайт пришла в отчаяние. Она оперлась спиной на дерево, к которому была привязана. Неужели она – всего-навсего орудие мести? Пешка в игре двух мужчин, состязающихся из-за другой женщины и затаивших друг на друга злобу?
Не может этого быть. Роберт не мог так подло поступить с ней, использовать ее в своих целях. Элдсуайт всегда знала, что ему нужны ее земли, но старалась не возненавидеть его за это. Неужели Роберт Бретон использует ее, чтобы свести счеты с Джоном Гилроем? Стремится отомстить Гилрою за то, что тот похитил у него его невесту – женщину, которую Роберт любил и, возможно, все еще любит…
Роберт открыл глаза и увидел полную луну в небе, освещавшую лес таинственным сине-зеленым светом. Он застонал от острой боли, которая пронзила голову. Роберт протянул руку и почувствовал, как Барстоу уткнулся своей бархатистой мордой ему в ладонь. Роберт встал на четвереньки, пытаясь разглядеть место, где находится, но перед глазами все поплыло. Он с трудом различал силуэт Барстоу, казавшийся в темноте гигантским. Ухватившись за поводья, Роберт поднялся на ноги и стал озираться, ища глазами Элдсуайт.
Тут его взгляд упал на сломанный наконечник копья, валявшийся в траве рядом с Робертом. Роберт положил его на ладонь и задумался. Точно такой же металлический наконечник пронзил ему шею год назад, на рыцарском турнире в Смитфилде.
У него сжалось сердце. Он с силой стиснул в руке острый наконечник, но не почувствовал боли.
– Гилрой! – хрипло закричал он и зашатался. Чтобы не упасть, он оперся на коня. Только бы не потерять сознания! Нельзя медлить ни минуты. Он не успокоится, пока не вонзит наконечник прямо в сердце врага!
Они не могли уйти далеко – три всадника, которые медленно двигались через лес. Выследить их не представляло большого труда. Злость и ненависть к врагу придавали ему сил, и он невольно ускорял шаг, не ощущая ни боли, ни усталости. И лишь когда пульсирующая боль в голове становилась нестерпимой и темнело в глазах, Роберт хватался за гриву Барстоу, чтобы не упасть. Он доверил свою жизнь коню, полагаясь на его умение находить дорогу, пока к нему не возвратилась способность четко видеть.
Прячась в кустах с обнаженным мечом в руке, он увидел Элдсуайт, привязанную: к дереву, и капитана, сидевшего у костра с бурдюком вина.
Лагерь охранял один-единственный часовой, Зашуршали листья. Роберт был начеку. Подняв глаза, он увидел в темноте одинокую темную фигуру в капюшоне. Жак Литтен сидел на дереве, прямо над тем местом, где находился стражник. Цыган дал знак Роберту, призывая его оставаться на месте. В мгновение ока он спрыгнул с дерева прямо на спину стражника, сдернул с головы капюшон и приставил кинжал к горлу солдата.
– Тому, кто поступает нечестно с цыганом, – зловеще прошептал он, – не уйти от возмездия. – Его рука не дрогнула, когда одним движением он перерезал солдату горло, и тот замертво упал.