Гилрой вытер пот со лба и вдохнул полной грудью влажный лесной воздух. Вполне возможно, что, взяв в плен леди Элдсуайт, им не удастся использовать ее с выгодой для себя в качестве заложницы, но это не имеет значения. Потому что в данный момент лучники Гилроя и его пехотинцы, а также четыре сотни всадников стоят в Креналдене и ждут его приказаний, готовые в любое время начать сражение.
Гилрой посмотрел на ворон, которые, громко каркая, перелетали с дерева на дерево. Солнце палило нещадно, облаченный в железную кольчугу Гилрой обливался потом. Он позвал своего конюха – мальчика из бедной крестьянской семьи, который сопровождал разведывательный отряд, ухаживая за лошадьми.
– Принеси мне попить, – приказал Гилрой.
Мальчик подал ему бурдюк с вином. Утолив жажду, Гилрой велел слуге удалиться.
Гилрой вздохнул. Ждать осталось совсем немного. Леди Элдсуайт может показаться на дороге в любой момент.
Он натянул поводья. Послышался топот копыт, который становился все громче и громче. Гилрой поднял руку, приказывая солдатам замолчать.
Солдаты замерли, обнажив мечи и натянув тетиву луков.
На узкой дороге на кобыле с длинными крепкими ногами показалась леди Элдсуайт, окруженная рыцарями и солдатами охраны.
Словно почуяв впереди опасность, кобыла прижала уши и захрапела. Элдсуайт встревожилась и стала внимательно вглядываться в деревья.
Простившись с Робертом, Элдсуайт еще долго не могла успокоиться. Она ехала верхом, погруженная в свои переживания, не замечая жары. Ей снова и снова приходили на память слова, которые сказал ей Роберт перед тем, как отправить ее из Хиллсборо. И каждый раз сердце Элдсуайт разрывалось от боли и слезы наворачивались ей на глаза. Она понимала, что Роберт говорил все это с одной-единственной целью – заставить ее уехать. Но от этого Элдсуайт не становилось легче. Жестокость Роберта глубоко ее ранила.
Еще до наступления ночи они доберутся до Виндзора. Там, в стенах лондонского дворца-крепости, Элдсуайт будет недосягаема для Джона Гилроя. Однако в неприступном, хорошо охраняемом Виндзоре Элдсуайт не сможет осуществить свой замысел – проникнуть в крепость Креналден.
Размышления Элдсуайт прервали лязг мечей и громкие крики воинов. Через мгновение она была окружена стражниками из Хиллсборо и вражескими солдатами.
Откуда ни возьмись появились люди Гилроя – словно выросли из-под земли. Их появление застало врасплох епископа и его охранников. Пятеро из пятнадцати стражников из Хиллсборо были сражены стрелами в грудь, даже не успев обнажить мечи. Остальные беспорядочно отражали удары, отчаянно рубили противника направо и налево, стараясь защитить Элдсуайт и епископа. Стрелы свистели, проносясь в воздухе, и Элдсуайт прижалась к гриве коня, чтобы ее случайно не задели. Боже милостивый! Пусть лучше ее возьмут в плен, чем убьют!
– Это я вам нужна! – крикнула Элдсуайт рыцарю в шлеме с забралом, размахивавшему мечом, но, видимо, рыцарь ее не услышал.
Епископ вынул из сутаны кинжал и ударил им одного из нападавших. Однако удар солдата был быстрее молнии – отточенный многодневной практикой и точно рассчитанный. Его преосвященство закричал, и от его крика у Элдсуайт кровь застыла в жилах.
– Будьте вы прокляты! – раздался душераздирающий крик священника, и он, застонав, упал на землю. Из спины у него торчал топор. Элдсуайт, которая в начале надеялась, попав в плен, попасть в Креналден, теперь думала лишь об одном: скорее бежать! Бежать, куда глаза глядят! Краем глаза она заметила возле леса мужскую фигуру в красном плаще, верхом на большой белой лошади. Джон Гилрой! Он подъехал к дороге.
– Схватите женщину. Если нужно, покалечьте ее лошадь! Если она снова улизнет, я вас четвертую!
Солдаты Гилроя бросились выполнять приказ командира. Один из них соскочил с коня, схватил кобылу Элдсуайт за уздцы, а затем выбил всадницу из седла. Двое других мужчин схватили Элдсуайт за плечи и бросили на землю, прямо под копыта белой лошади Джона Гилроя.
Элдсуайт охватила паника. Она боялась, что на этот раз ей не удастся избежать смерти.
Гилрой с победным видом смотрел на нее сверху вниз:
– Ну что, леди Элдсуайт, вот мы и увиделись с вами снова. А вы думали, что сможете от меня ускользнуть?
Элдсуайт гордо вскинула голову. Лучше бороться до последнего и умереть, чем падать ниц перед врагом, моля о пощаде.
– У вас нет никаких нрав на Креналден.
Гилрой рассмеялся:
– Нет, есть, леди Элдсуайт. Я – плод неосвященного церковью союза между вашим отцом и моей матерью. После ее грехопадения мою мать силой вынудили согласиться на брак с человеком, находившимся намного ниже ее по положению. Он был скупым и жестоким. Замок Креналден – это то, что мне положено по праву. Роберт Бретон не сможет меня остановить. Крепость Креналден будет в моих руках. Так же, как и вы. – В глазах Гилроя вспыхнула злоба.
Элдсуайт подняла на Гилроя полные гнева глаза:
– Вы не можете предъявлять права на Креналден. Он принадлежит мне. Войско Роберта Бретона уже на пути в крепость Креналден.
Гилрой побагровел от бешенства.
– Посмотрите на меня, сестрица. Я отправил прямиком в ад вашего отца. Теперь мне осталось сделать так, чтобы вы с Робертом Бретоном составили вашему отцу компанию на том свете. – Гилрой взмахнул кнутом. – Если вы не присягнете мне на верность на глазах у всех жителей замка Креналден, я буду хлестать вас кнутом до тех пор, пока вы не станете молить меня о пощаде.
Элдсуайт невольно заслонила лицо рукой, но не отвела горящего взгляда от лошади Гилроя – кобылы с диким, необузданным нравом, которая нетерпеливо грызла удила и храпела. Засвистел кнут в руках у Гилроя. Вдруг лошадь испуганно шарахнулась в сторону, и кнут не достиг своей цели. Кровь стекала со лба Элдсуайт.
Гилрой ударял кнутом обезумевшую лошадь, но она вертелась на месте.
– Ведьма! – кричал он. – Не смей так смотреть на мою кобылу! Если ты еще раз попытаешься напустить на моего коня колдовские чары, я забью его до смерти.
Опасаясь за лошадь, Элдсуайт опустила глаза, но усилием воли мысленно приказала лошади стоять. Кобыла заржала и застыла на месте. Ее ноги словно приросли к земле.
Элдсуайт охватило ни с чем не сравнимое, пьянящее чувство – сознание собственной силы. Боже милостивый! Это громадное животное послушно ее воле. Словно слыша ее мысли, оно выполняет то, чего хочет от него Элдсуайт. А она сейчас даже не смотрела лошади в глаза. Кроме того, сегодня она не чувствовала смертельной усталости, как бывало с ней раньше, когда она мысленно управляла волей коня. Элдсуайт не чувствовала себя ни разбитой, ни измотанной. У нее не кружилась голова. Элдсуайт почувствовала прилив сил.
Исполинский конь нетерпеливо грыз удила, словно ждал следующей команды Элдсуайт. Ради Бога, если она в состоянии подчинить себе эту лошадь, может быть, у нее получится управлять волей двух или трех коней сразу? И при этом ей не обязательно смотреть им в глаза?
Гилрой кивнул двум молодцам, которые держали Элдсуайт.
– Свяжите ей руки. Я возьму ее с собой в Креналден. А если она посмеет наложить чары на лошадь… – он оглянулся по сторонам и нашел глазами мальчика-конюха, который стоял у опушки леса, – то я убью этого мальчишку. И лошадь тоже, – процедил сквозь зубы Гилрой.
Мальчик в грязно-коричневом плаще и поношенных башмаках поспешил к хозяину. Конюх, на чьей голове был капюшон, съежился от страха и склонился перед Гилроем в поклоне. Так низко, что не было видно его лица.
Элдсуайт похолодела от страха. Она поняла, что Гилрой не шутит. Он выполнит свою угрозу.
Гилрой показал на Элдсуайт кнутом:
– Я готов к сражению, колдунья, заговаривающая лошадей. Не стану убивать вас сейчас, потому что вы нужны мне живая. Вы будете служить предметом торга. Когда Роберт Бретон выступит на Креналден, я буду ждать его там с армией в три раза больше его жалкого войска. У меня в три раза больше людей и в три раза больше лошадей. Узнав о том, что вы у меня в плену. Бретон придет в бешенство. Он захочет сражаться. Но если вы сами уступите мне свою собственность и присягнете мне на верность, а Роберт согласится отступить, тогда, возможно, я пощажу вас и дарую вам жизнь… И Роберту Бретону тоже.