— Ты что монах?
— Почему монах?
— Ты два года сидел по твоим же словам. И на мой вопрос пару минут назад про женщину — сказал нет.
— Я сказал, что женщины, с которой я сплю у меня нет. Вообще-то я тебя имел в виду. Мы же пока с тобой не спим.
— Так, стоп, на кой черт ты морочишь мне голову?
— Где?
— В Катманде!
— В таком случае в Катманду. Столица Непала, насколько мне известно, не склоняется.
— Ты сейчас именно туда и пойдешь.
— В Непал?
— Не морочь мне голову. Браво, ты очень ловко ушел от вопроса про женщину. Но я про него помню. Я жду ответа.
— Я определенно не монах, Соня. И да, у меня есть женщина, с которой я временами сплю. Ее зовут Мария. Но можешь не переживать на этот счет. С наступлением активной семейной жизни, Марии в нашей кровати не будет.
— Даже и не думала переживать. Спокойной ночи, — как можно спокойнее произношу я и нажимаю на сброс.
Глава 21
— Сонь, еще не поздно передумать, — в очередной раз предлагает Катя, всматриваясь в мое лицо. И ведь не хочется грубить, но ее настойчивость в последние дни надоедает.
— Нет, Кать. Да и билетов уже нет. Отдыхайте и не парьтесь.
— Билет можно взять на другой день. Это ведь не проблема.
— Не проблема, — нехотя соглашаюсь я, переводя взгляд на вошедшую в спальню Варю. Вот она-то уж точно понимает меня и должна хоть как-то среагировать и выпроводить Катю из спальни. — Суть в том, что я никуда не хочу. Нам здесь с Варей будет хорошо. Я отдохну от вас, вы от меня. Это всем будет полезно.
— Соня права. Всем полезно друг от друга отдыхать. Не волнуйтесь, мы справимся. Там, кстати, Сергей пришел.
— Ладно. Не буду больше настаивать, — наконец встает с кровати и направляется к выходу.
— Спасибо, Варь. Когда завтра мы с тобой останемся одни — разрешаю ходить в трусах, петь песни и есть где и что попало. Можешь даже хахаля привести сюда.
— Обязательно.
— Сережа и вправду пришел или ты это выдумала?
— Пришел.
— Ясно.
— Косметичку подать? — сказать, что меня взбесил этот вопрос — ничего не сказать. Факт того, что каждый в этом доме понимает, когда именно я крашусь — неимоверно раздражает.
— Во-первых, я сама в состоянии взять косметичку, если захочу. Во-вторых, нет, она мне не нужна, — раздраженно бросаю я. — Все, Варь, от тебя я тоже хочу сегодня отдохнуть. И Сереже скажи, что я сплю. Меня тревожить не надо.
— Почему?
— Потому что я не хочу его видеть. Он меня раздражает.
— Сонь, ты чего?
— Ничего. Все, Варь. Давай жить дружно и друг друга не бесить. Иди отдыхай, я тебя наберу, если понадобится. А вообще на этом подоконнике спится ничуть не хуже, чем на кровати. Так что я тебя вообще могу не потревожить до утра. Кресло рядом — я перенесу туда свою тушу сама, если что. Иди отдыхай, Варь, — настойчиво повторяю я.
— Хорошо. Но давай уточню, мне сказать Сереже, что ты спишь. Точно?
— Можешь сказать, что я устала и никого не хочу видеть. На твое усмотрение.
На самом деле я вру. Сережу по-прежнему очень хочется видеть. Издалека бы хотелось посмотреть на него точно. А вблизи не хочу. Видеть на его шее засосы — то еще «удовольствие». В прошлую пятницу я действительно его ненавидела. Понимаю, что он сделал это неспециально, вероятнее всего, он не знал о следах на шее, только это не отменяет того факта, что мне, как минимум, неприятно. Теперь меня раздражает его запах. Просто потому что он перемешан с духами той девки. А может у меня паранойя и это вовсе не так. Но следы от засосов никто не отменял. Дико хочется хоть на ком-то сорваться. Да вот беда — не на ком. Могла бы с легкостью выплеснуть яд на Бестужева, так ведь не звонит. Ни единого раза за две недели после Марии. Скотина. Не знаю почему меня бесит тот факт, что он не звонит. Но бесит. Не могу сказать, что я привыкла к его звонкам и они мне нравились. Они меня раздражали ощущением контроля, но… еще больше раздражает то, что сейчас их нет. Нет у меня симпатии к Бестужеву. Ну нет же. Вот только его молчание бесит. Мне бы радоваться, что у меня ничего не болит. Ничегошеньки. Голова за две недели дала о себе знать всего пару раз, и то, с такой силой, что я этого особо и не заметила. Только вот вечерами, когда я начинаю много думать, радость проходит. Сначала о том, как проводит дни Сережа, затем о молчащем телефоне, а заканчивается все тем, что я смотрю на свои ноги и не вижу никакого прогресса за многочасовые ежедневные занятия. Я хочу всего и сразу. А этого нет. От этого энтузиазм убавляется все больше.
Нехотя открываю книгу и пытаюсь вчитаться в строчки. Это что-то ненормальное, но моего терпения хватает только на пять страниц. В кино как-то живенько все. Здесь же я перечитываю каждую строчку как минимум десять раз и параллельно думаю о своем. За две недели не продвинуться дальше сороковой страницы — это мощно. Мне — скучно. Жуть как хочется с кем-нибудь поговорить, не фильтруя мысли и речь. Вот только сама звонить ни за что не буду. Хватило одного раза.