— Раздеваюсь. Я в душ пойду. Если ты не против в твой.
— Он тебе не подойдет, он сидячий. И вообще, уйди отсюда, не надо мне светить своим телом.
— Еще одно раздражающее меня слово в таком тоне, и я начну пользоваться тем, чем ты говорила. А именно, возможностями Вари. Буду носить тебя на унитаз. Кажется, это будет тебе не по нраву, — скидывает с себя полностью рубашку, а я вместо того, чтобы отвернуться, почему-то смотрю на его тело в упор. И все же Бестужев не волосатый. Грудь гладкая. И нормальная. Не дрыщ и не качок, что собственно, я уже и отмечала в парке. А может спина у него как у медведя? Фу.
— Соня, это что еще такое? — выводит меня из раздумий голос Бестужева.
— Что?
— Куда ты так пристально смотришь?
— Не туда, куда бы тебе хотелось.
— А куда мне хочется? — приподнимет вверх брови.
— Отвали от меня, по-хорошему прошу. Ты собирался мыться, вот и мойся. Я соврала, в моем душе ты поместишься, так что иди.
— И все же? Куда смотрела?
— На твою бороду. Она трындец какая стремная.
— Хочешь, чтобы я ее сбрил? — подходит ближе ко мне.
— Хочу, — не задумываясь бросаю я, поднимая взгляд на его лицо. — Мне она не нравится. Ты с ней старый. Люди, наверняка, думают, что ты мой папуля, — с ехидством в голосе отмечаю я, смотря прямо ему в глаза. Кажется, впервые вот так близко и долго. И все же, первой не выдерживаю я и отворачиваюсь к окну.
— Ну ладно, сбреем прямо сейчас, — сказать, что я удивлена — ничего не сказать.
Украдкой поворачиваю голову, наблюдая за тем, как Бестужев роется в чемодане. Во-первых, спина у него тоже не волосатая. Вот это прям неимоверное облегчение. Не знаю почему, но прям отлегло. У меня нет желания его потрогать, но вот отсутствие растительности на теле — радует. Если несколько секунд назад я была удивлена, то, когда Глеб выпрямился во весь рост с электрической бритвой в руках — я откровенно повеселела.
— Держи, — подает мне в руки.
— Ты серьезно?
— Вполне, — присаживается рядом, при этом кладет руки на мои ноги.
— Убери свои ладони.
— Ты замерзла? — игнорирует мои слова.
— Нет, — не задумываясь вру я, убирая его руки. — Так что, можно реально брить?
— Да, брей, конечно.
Тянусь к нему и, сама того не осознавая, касаюсь кончиками пальцев его бороды. От чего-то становится смешно. Так смешно, что я прикусываю губу. Включаю бритву и подношу к его бороде.
— Ты что делаешь? — вдруг спрашивает Глеб.
— А что не так?
— Не для бритвы папа ягодку растил.
— В смысле?
— Желательно в здравом. Себя брей, причем налысо.
— Ты больной что ли? — откидываюсь спиной на стену и выключаю бритву.
— Уже неоднократно говорил, что я здоров. Ты захотела, чтобы я сбрил бороду, а я хочу, чтобы ты побрилась налысо. Вот и все, — невозмутимо бросает Бестужев.
— Мне нравятся мои волосы. И лысой я буду некрасивой.
— А мне нравится моя борода. Вот и проанализируй почему я должен тебе уступать в этом вопросе, если ты не хочешь исполнить мое желание.
— Это разные вещи!
— Одинаковые.
— Забирай свою бритву и хватит сидеть здесь полуголым, — кидаю бритву, вот только Глеб никак не реагирует на мой бросок. — У вас плохая реакция, Глеб Александрович, детей не будет. А знаешь, вообще-то не мудрено, с такой-то выбранной супругой, — окидываю взглядом свои ноги. — Может стоит еще одуматься, детей-то надо родить.
— Не беспокойся за меня, Соня, мне не нужны больше дети.
— В смысле больше? У тебя есть дети? — скрыть любопытство и шок не удалось совсем.
— Да, у меня есть дочь, — как ни в чем не бывало бросает Глеб и встает с места. — Пойду все же приму душ.
Сказать, что я в шоке — ничего не сказать. Не знаю почему, но на душе стало как-то… неприятно. Дочь. А где ее мать? Сколько ей вообще лет? А ведь, по сути, я ничего не знаю о Глебе. В очередной раз за последние полчаса стало не по себе. И холодно, черт возьми. Чего я, дура такая, не попросила перенести меня на кровать или хотя бы подать мне покрывало?
Дочь… трындец, представляю какая там может быть интеллектуалка-зануда. Она же меня со свету сживет, если я все же попаду в дом Бестужева. А может она еще маленькая и не успела нахвататься от папаши? Нет, даже, если там какая-нибудь шестилетка, то я все равно буду выглядеть особой с выраженной интеллектуальной недоразвитостью.
— А вот душ у тебя, Соня, вполне удобный. Я оценил, — резко поворачиваюсь на голос Бестужева. Сглатываю, осознавая, что он в одном полотенце вокруг бедер. Вот спрашивается на фига?!
— Сколько лет твоей дочери? — отворачиваюсь, как только краем глаза замечаю, что Бестужев скидывает с себя полотенце. Ну сейчас мне еще голым его здесь не хватало!