В кармане джинсов загудел телефон, прервав нашу идиллию.
– Я слушаю, – ответил я.
– Максим, доброе утро, – слышу взрослый мужской голос, – мы неделю назад вам говорили, что купим квартиру в ипотеку, поэтому съезжаем. Сегодня мы можем передать вам квартиру.
– Я сейчас свободен, могу подъехать – серьезно произнес я.
– Жду…
Отец внимательно смотрел на меня.
– Проблемы? – произнес с бдительностью.
– Вполне решаемые, – резко оборвал я, и наша теплая атмосфера рассеялась, как прах. Думаю, уже нельзя возродить то, что однажды было разбито вдребезги.
Мама приняла серьезный вид. Отец отрешенно, будто ничего не произошло, начал читать газету. Вся хорошая атмосфера в доме зависит от меня. Я, ругая себя за то, что не смог удержаться от грубости, иду к выходу. Мама преданно провожает меня.
– Ты меня познакомишь с ней? – легко спросила она и улыбнулась. Мудрая и наблюдательная мама сразу смекнула, что я кем-то не на шутку увлечен.
– Когда придет время, – ухмыляюсь я и быстро выхожу за дверь, сбегая от дополнительных расспросов. Собственно сказать мне пока нечего.
Я очень не люблю менять квартирантов, редко попадаются хорошие люди, такие как семья Рафиса, и мне искренне жаль с ними расставаться. Оплата всегда поступала вовремя, квартира чистая и никаких пьяных дебошей – идеальная спокойная семейная пара. Выхожу из лифта, на лестничной площадке меня улыбкой встречает невысокий мужчина лет сорока, жилистого телосложения. От радостного приветствия его башкирские глаза становятся более узкими.
– Максим, здравствуй, – пожимая руку, говорит он.
– Здравствуй, Рафис, пошли внутрь, – показываю на открытую дверь своей квартиры.
В квартире тихо, пусто, видно, что за собой помыли, обои в некоторых местах были протертые и выцветшие от времени.
– Я понимаю, что квартира не совсем в том виде, когда мы в нее въезжали, – хриплым торопливым голосом начал говорить он.
– Все в порядке, Рафис. В договоре сказано, что вы не должны делать ремонт, когда будете уезжать с квартиры, – произношу я, проходя по своим владениям. – Я смотрю, внешних повреждений нет, сантехника в порядке.
Рафис облегченно вздохнул. Конечно, мелкие недочеты были, но я не хотел обременять ими Рафиса: за долгое время нашего сотрудничества, мне стала близка это семья. К тому же они сейчас взяли на себя многолетний денежный долг, кто знает, может, у них каждый рубль на счету.
– Удачи вам в новой квартире. Мне было приятно иметь с вами дело, – говорю я и подаю ему руку, он отвечает крепким рукопожатием, потом достает из кармана ключи и деньги и единой кучей протягивает мне. Я наблюдаю в его движениях судорожное переживание. Ключи я прячу в карман джинсов, деньги пересчитываю и сразу понимаю, что переживания Рафиса заключаются в том, что в сумме не хватает пары сотен. Я достаю из пачки две зеленых купюры по тысяче и протягиваю ему.
– Это вам на новоселье.
– Сп… спасибо, – удивленно он взглянул на меня, взял деньги и торопливо спрятал в карман.
– Всего доброго! – сказал я, провожая его.
Я остался один в своей квартире. Это мое наследство, которое у меня вызывает неоднозначные чувства. Отец подарил мне на восемнадцать лет ключи и документы на эту квартиру.
Несколько лет подряд я отмечал день рождения в надежде, что дверь откроется, и мой отец вернется домой. Несколько мучительных лет я слышал, как мать рыдает в подушку, и вот, когда он пришел, я понял, что нельзя вернуть прежнюю любовь. И эта квартира – взятка, которой отец хотел вернуть мою любовь, преданность и обожание.
Я никогда не жил в этой квартире, просто сдавал ее и откладывал деньги. Я предпринимал попытки выкупить ее у отца, но он не брал моих денег. Хотел продать ее, но какая-то сила останавливала меня. Во мне до сих пор продолжает жить тот девятилетний мальчик, который боготворит и уважает своего отца, но открыть истину перед ним мне не позволит гордость.
Продолжая размышлять о соотношении искренности и корысти отцовского подарка, я ходил по квартире.
Коридор делится на две части, вправо уходит в небольшую комнатку, прямо по коридору дверь в ванную, слева дверь на кухню, вдоль правой стены большая арка ведет в просторную гостиную. Я прохожу через нее в еще одну вытянутую треугольную комнату. Она насыщена розовым цветом. У Рафиса две дочери, вероятно, они жили здесь. На стене яркой жирной линией нарисованы четыре человечка, а над головами надпись: «Я, папа, мама и Настя». Я положил ладонь на человечка под именем Настя, и меня взяла тоска по чему-то неизведанному. Я представил, как эту комнату можно преобразить и превратить в спальню, где будет стоять большая кровать, отдельно гардеробная, множество лампочек на потолке. Я вышел из этой комнаты и представил большой кожаный диван, плоский телевизор на стене и несколько колонок по периметру. В маленькой комнате можно сделать кабинет, а кухню оборудовать современной техникой для удобства будущей хозяйки.