Знать бы ещё, как теперь быть. Как разжать сведённые будто судорогой мышцы и позволить ей всё-таки, даже не уйти, а хотя бы отстраниться.
— Я знаю, малыш. Не бойся меня, — мои губы всё ещё чувствовали как трепыхается жилка на изящной шее. Лишь бы не от страха.
Её тонкие пальчики пробежали по плечам и зарылись в мои волосы на затылке. Никогда не думал, что такая простая ласка может заставить взрослого мужика закатить глаза от нереального кайфа. Видно, не те меня раньше ласкали.
— Я не боюсь. Кого угодно, но не тебя, — призналась тихо и эти слова распустили тугую пружину, что дрожала у меня внутри, наполнив чем-то весьма похожим на ликование.
Мне тут же захотелось спросить, а кого тогда. Из-за кого у неё синяки на горле и разгромлена квартира, кто заставил её испуганно прятаться у меня на коленях? Но портить момент этой грязью было кощунством. Вот наслажусь сполна этой нежданной близостью, смогу оторвать от неё свои загребущие руки, покормлю в конце концов, тогда и спрошу. И на этот раз точно получу ответы. Не допущу больше страха в её глазах.
— Кать, давай пообедаем, — я совершил над собой титаническое усилие и смог-таки оторвать лицо от её горла.
Посмотрел в затуманенные голубые озёра и едва не застонал от нескрываемого желания в них. Моя ж ты девочка. Никуда теперь от меня не денешься. Уговаривая себя, что хватать, тащить и брать сейчас никак нельзя, что я вроде как цивилизованный человек, а не животное, мне удалось даже оторваться и шагнуть назад. Надо одеться. А то ещё один её такой взгляд и все мои благие намерения не гнать лошадей и не лезть на больную девушку, пойдут прахом.
— Хочешь, вместе что-то приготовим? — задал я нейтральный вопрос, отворачиваясь и шагая к шкафу.
Схватил первую попавшуюся футболку и натянул на себя.
— Эм. Не знаю. Если ты не против моей компании, то можно.
— А что, похоже чтобы я был против? — улыбаюсь, оборачиваясь к ней. Катя всё так же продолжает стоять на пороге. Румяная, с припухшими губами, растрёпанная и смешная, такая п***ц желанная, что аж скулы сводит.
— Нет, наверное. Я тогда пойду, пожалуй, переоденусь, — пожимает смущённо плечами, переминается с ноги на ногу, словно ждёт разрешения.
— Иди, Катюш. И приходи на кухню. Будем узнавать друг друга ближе.
Она вспыхивает от многосмысленности моих слов, бросает подозрительный взгляд и уносится прочь. А мне хочется смеяться, так хорошо мне от осознания, что, кажется, влип я основательно. Ещё не знаю, что с этим делать, но просто отпустить её уже точно не смогу.
На кухню я ожидаемо пришёл первым. Мой ершистый котёнок, скорее всего, не сразу решится составить мне компанию. И действительно, рис с овощами был уже на подходе и куриные грудки вовсю мариновались, когда девушка спустилась со второго этажа и неуверенно застыла, не пересекая границу кухонной зоны. Её взгляд я чувствовал так, словно она руками водила по моему телу. И по заднице тоже, да. Нравлюсь, девочка? Все мы склонны к самолюбованию, да и достоинства я свои прекрасно знаю. А когда на тебя смотрит с таким осязаемым восхищением девушка, от одного присутствия которой член колом стоит, то не представляю кем надо быть, чтобы не взыграла кровь от желания покрасоваться. Так что, да, мышцами играем и красуемся. Зря их качал, что ли? Слыша тихий вздох, не могу удержаться и бросаю через плечо быстрый взгляд. Катя не успевает отвести свой и, пойманная с поличным, густо краснеет. Ещё и губу закусывает. Делая меня совсем твёрдым.
— Тебе помочь? — выдаёт наконец хрипло.
О да! Ещё как! Пар уже из ушей скоро повалит, так сильно тебя хочу. Но, наверное, она не ту помощь имела в виду. Кажется, мы о совместной готовке договаривались.
— Порежь салат, пожалуйста, — раньше я бы постарался, чтобы мой голос прозвучал нейтрально. Но сейчас между нами всё изменилось, и я не собираюсь прятать ни хриплые интонации, ни своё явное удовольствие от её присутствия. Честность наше всё. Ага. Ещё бы ей это внушить.
План по допросу мелкой партизанки вырисовывается в моей голове постепенно. Не отказываю себе в желании то и дело, словно невзначай касаться, вторгаться в её личное пространство, приучать к себе. И всё это молча. От искрящего между нами напряжения у меня уже волосы дыбом стают. И ещё кое-что. Хотя он и не падал. Не о том думаешь, Руслан, не о том.
Догадываюсь, что она ожидала от меня вопросов. Наверняка ещё и придумывала, как отвечать будет, что скажет, а что нет. И сейчас, сбитая с толку, сама себя накручивает и краснеет, краснеет. О чём ты думаешь, милая? Хотя нет. Не хочу пока знать. Точнее очень хочу. Но попозже, иначе сорвусь. Моя цель довести её до той кондиции, когда она уже сама будет готова начать разговор, лишь бы избавиться от ожидания. И, если я хоть что-то знаю о женщинах, а я смею надеяться что знаю, тактика работает. Вон как посматривает. Настороженность и готовность держать оборону сменились сначала удивлением, облегчением, что разговор откладывается, а потом недоумением и даже недовольством. Ну да, ты ведь готовилась. Я должен был настаивать, а не стал. Непорядок. Хех. Хорошо иметь сестру. Пока она училась на мне манипулировать мужиками, я учился играть на женских слабостях. Взаимовыгодный обмен.
Обед готов, мы вместе накрываем на стол. Катя уже совсем насупилась. Клиент почти готов.
— Приятного аппетита, Кать.
— Спасибо. Тебе тоже.
Дальше едим молча. Я ловлю себя на том, что получаю эстетическое удовольствие от того, как её губы аккуратно снимают еду с вилки. И румяные щёки добавляют ей особой невинной прелести. Интересно, она девственница? Внезапная мысль стреляет в мозгу, и тело мгновенно напрягается от понимания, что это очень даже вероятно. Либо имеет очень маленький опыт. Хочу ли я быть у неё первым? О да!
— Спасибо, Руслан. Было очень вкусно, — она отодвигает немного тарелку, порывисто встаёт. Я позволяю ей сбежать к раковине (надо будет научить пользоваться посудомоечной машиной), встаю следом и подхожу впритык, разворачиваю к себе, склоняюсь, смотря в упор и наношу точный удар.
— Кому ты должна денег, Катя?
— Серому, — вырывается у неё, прежде чем она успевает задуматься. Большие глаза испуганно расширяются, но я не даю ей возможности избежать разговора. Нет маленькая, не теперь.
Обхватив её за талию, усаживаю на чёрную кухонную стойку и опираюсь по бокам, запирая её собой. Всё, Катя. Не отвертишься.
— А теперь, малыш, выкладывай подробности.
Она мотает головой, набирает в грудь побольше воздуха.
— Руслан, я не… — останавливаю её, прижав палец к губам.
— Тшш, неправильное начало. Давай ещё раз. Я тебе помогу. Этот Серый был в той машине?
Она обречённо кивает. Закусывает пухлую губу, и мне стоит огромного труда не развести её ноги, чтобы протиснуться между ними. Соберись, Рус.
— Он живёт в этом посёлке?
Снова кивок.
— Утырок, которого я шуганул, он, или от него?
— От него, — голос дрожит, как и нижняя губа. Прости, девочка, но так надо.
Помню её отрицание-подтверждение. Да и слабо представляю, чтобы этот котёнок самолично связался с криминальными личностями. Хотя, конечно, всё на свете бывает. Решаю озвучить свою теорию и внимательно наблюдаю за реакцией девушки.
— Ты ведь сама бы с такими не связалась, правда? Значит, задолжал кто-то другой. Кто, Катюш?
Молчит, что вполне ожидаемо.
— Твой брат? — говорю наугад, просто потому, что не знаю, кто ещё. И понимаю, что попал в десятку. Она вздрагивает всем телом и тихо всхлипывает. — Расскажи, малыш. Я ведь помочь хочу. Ты не должна одна со всем справляться.
Мне её сейчас безумно жалко. Такая маленькая и трогательная, сильная, упрямая. Как можно было подставить эту светлую девочку. Да ещё кто? Родной брат!
— Зачем тебе? Ты и так мне очень помог, — шмыгает она носом. Голос опять сипит.