Мне тоже хочется помолчать, но Руслан прав, надо уже разобраться. Хотя вспоминать до сих пор стыдно.
— Да. Меня к нему только один раз возили.
— Значит, когда я тебя нашёл на дороге, ты только-только вырвалась из лап уголовника и его подельников, где тебя пугали смертью младшего брата и групповым изнасилованием? Я правильно понимаю?
Звучит отвратительно и ужасно. Но по-другому и не скажешь.
— Да.
— Кать, ты раньше когда-нибудь воровала? — задаёт в лоб новый вопрос, от которого всё вскипает внутри.
— Нет!!! — возмущённо вскидываюсь я. Но утопаю во взгляде карих глаз. Он имеет основания спрашивать. На плечи снова опускается непомерный груз. Хочется зажмуриться, чтобы спрятать снова навернувшиеся слёзы. — Даже мысли никогда не было. А тут… Прости меня.
Он молчит некоторое время, смотрит на меня в ответ, склоняется ниже, почти целуя.
— Мне нечего тебе прощать. Ты ведь так и не смогла это сделать. А даже если бы смогла, осуждать тебя я бы не смог, после всего, что узнал. Мне тоже есть за что перед тобой извинятся, если уж на то пошло.
Ему? Передо мной? Смеётся?
Руслан проводит губами по моему виску, посылая волну дрожи телом. Талию сжимают сильные руки. Продолжает рушить мои границы и крушить стереотипы.
— Я тогда вспылил, — признаётся хрипло. — Не разобрался. Выгнал тебя на улицу под дождь. Это ведь из-за этого ты заболела.
Хочется возразить ему, сказать, что он был прав, что я поступила ужасно, а его реакция была гораздо мягче, чем могла бы быть… чем я заслужила. Но все слова так и остаются лишь у меня в голове, потому что Руслан преодолевает остатки расстояния между нами, целует мои глаза, скулы. Прикасается губами к уголку рта. Сначала нежно, трепетно, осторожно. Пробует на вкус мои губы, прикусывает, ласкает языком, раздвигает, а потом мир сходит с ума, сужается до ощущения его языка, что скользит у меня во рту, его рук, что сжимают и гладят моё тело, до твёрдого давления у меня между ног и до сладкого ноющего ощущения внизу живота. Кажется мои руки тоже не лежат без дела, кажется я ощущаю ладонями жар его кожи и шелковистость волос, но всё это отмечается лишь краем сознания, тогда как всю меня колотит от нестерпимого желания.
Когда он отодвигается, я разочарованно всхлипываю, но горячие губы находят мою шею, прошибая наслаждением, как током, и тело выгибается, стремясь слиться воедино с мужским. Большие ладони снова ложатся на мои ягодицы, сжимают почти до боли. Рядом с ухом я слышу его хриплое дыхание. Хочу его так, что почти больно. Только его! Пусть даже потом ничего не будет больше между нами. Пусть. Зато я узнаю, как это быть с… ним.
— Пожалуйста! — хнычу, запрокидывая голову.
— Малыш, ты болеешь, — шепчет Руслан, и прикусывает мочку уха, толкая меня дальше за грань разумного.
— Пожалуйста… хочу… — выгибаюсь ему навстречу, пытаясь хоть немного облегчить своё подвешенное на краю пропасти состояние, — … больно.
— Где больно? — вскидывается он, вглядывается в мои глаза, отчего отчаянно краснею.
— Там, — шепчу смущённо, сама себе не веря, что осмелилась озвучить такое. — Свело всё.
Он смотрит миг, пока до него доходит, глаза темнеют, а на губах появляется порочная улыбка.
— Катюш, а ты уже была с кем-то? — спрашивает, не отводя пристального взгляда, а я могу лишь чувствовать, как одна его рука перебирается мне на живот, проникает под край футболки и касается обнажённой кожи, поглаживая возле кромки пояса спортивных штанов.
— С кем? — сиплю, задыхаясь. Меня мелко потряхивает от каждого движения его пальцев. Как же хочется, чтобы они скользнули ниже.
— Я имею в виду секс, малыш?
Не будь я так заведена, наверное сгорела бы от смущения. Я понимаю к чему ведут такие вот ласки, мои признания и то, что я сама буквально попросила большего, чувствую, как возбудился Руслан, но говорить об этом… Вот так откровенно. Смотря ему в глаза. Не могу. Странная, знаю.
— Кать? — мурлычет прям, как кот.
— Нет, — мой писк был недалёк от перепуганной мыши.
Он зажмуривает глаза, а потом шепчет как-то обречённо.
— Ты с ума меня сводишь, Котёнок.
Не знаю, как относится к его словам. Моя девственность его отталкивает? Пытаюсь свести ноги и отстраниться, но кто бы мне позволил.
— Тшш. Не бойся.
— Я не боюсь. Я, правда, хочу… с тобой, — признаюсь тихо. — Но если ты не хочешь…
Он издаёт ироничный смешок и хватает меня за руку, тянет на себя и прижимает мою ладонь к своему паху, заставляя почувствовать, как твёрдо и горячо там.
— Видишь, как сильно я тебя “не хочу”? Странно, как ещё штаны целы. Но, Кать, ты болеешь, и наш первый раз должен быть не такой.
Хочется спросить, а какой? Хочется по детским надуться и обидеться. Да много чего хочется. В крови всё ещё плещется жидкое пламя, а между ног пульсирует и как-то мокро. Но я отпускаю голову и потерянно киваю. И внезапно оказываюсь снова впечатанной в жёсткое большое тело, а мужские губы сминают мои. И рука, его рука оттягивает резинку моих штанов, потом трусиков и проникает в самое сокровенное место. Жёсткие пальцы раздвигают мокрые губки и обводят пульсирующий клитор, вышибая из моего горла гортанный стон.
— Какая ты мокрая, страстная моя девочка, — шепчет он жарко мне в рот. Обводит пальцами чувствительную до звёздочек перед глазами плоть, потирает, сводит с ума. Я уже не могу сдержать стоны и толкаюсь бёдрами навстречу этим движениям, закатывая глаза и запрокидывая голову. — Как тебе нравится, малыш? Вот так? — он нежно скользит по кругу, заставляя едва не скулить от томительной жажды большего. — Или вот так? — палец ложится на вершинку клитора и трёт его, отчего меня выгибает в его руках. — Или может вот так? — я чувствую, как проникает что-то в меня, раздвигая тугие стеночки, пугая незнакомым ощущением наполненности, и заставляя кричать от обрушившегося на меня удовольствия.
В ответ слышу удовлетворённое хмыканье и палец начинает двигаться во мне, скользя, растягивая, сводя с ума. Волны удовольствия накатывают одна за другой, накапливаясь, переполняя. А потом пальцев становится два и меня накрывает. Я мычу что-то невразумительное утыкаясь ему в шею, вскрикиваю и бесстыдно двигаю бёдрами. Ощущения настолько острые, что почти невыносимы, но он продолжает толкаться пальцами внутрь, пока мир не взрывается для меня ослепительным фейерверком.
Мы хрипло дышим в унисон, касаясь губами друг друга. Его пальцы всё ещё во мне и дрожь волнами пробегает моим телом. Мужчина рядом со мной напряжён до предела, и я не настолько неопытна, чтобы не понимать, почему.
— Руслан…
— Тшш, молчи, малыш, — его пальцы выскальзывают из моего лона, срывая тихий стон. Убирает руку из моих трусиков и штанов, кладёт обратно на бедро. — Ты так сладко кричала для меня, так хорошо ощущалась, что я сам едва не кончил. А сейчас готов плюнуть на свои собственные принципы и взять тебя прямо здесь, на кухонной стойке.
Не сказать, чтобы я была сильно против. И оценить его принципы я сейчас не в состоянии. Может потом пойму, когда сердце перестанет в ушах стучать.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает, а у меня вырывается истеричный смешок. Наверное, как после оргазма. Первого настоящего. Те жалкие потуги, когда я пару раз пыталась сама себя поласкать, когда мне до этого было ещё дело, точно не в счёт.
— Хорошо.
— Горло не болит? — иронично выгибает бровь, а я вспоминаю, как кричала только что.
— Не особо.
— Это хорошо. Значит, скоро будешь здорова, — и столько обещания в этом предложении, что я снова вспыхиваю жарким румянцем. А он смотрит на меня, берет пальцами за подбородок, заставляя поднять голову, ловя глазами мой взгляд. — Кать, ты ведь понимаешь, что я ни к чему тебя не принуждаю?
О чём это он? Конечно, не принуждает. Это я тут его упрашивала совсем недавно. А мужчина продолжает доносить до меня свою мысль.
— Я к чему это говорю. Ты мне нравишься. Очень. Я не хочу тебя отпускать и хочу, чтобы мы попробовали быть вместе. И конечно же я очень тебя хочу. Но это случится, лишь когда будешь готова. Хорошо?