А расстройства, несмотря на общность симптомов, тоже проявляются по-разному. Мы с Троем, например, полная противоположность друг другу. Я прекрасно помню Джеральда, но в то же время, осознаю, что все было нереально. Трой тоже помнит, что сделал с женой, и при этом до сих пор уверен в реальности произошедшего. Даже наличие живой и здоровой жены его не разубеждает. У него словно усугубленная версия моего расстройства.
Теперь возьмем оставшуюся троицу: у них как раз расстройство проявляется схожим образом. Они уверены в реальности иллюзии, живут в ней, испытывают сильные эмоции, но после целительских обрядов приходят в себя. Проблема в том, что эффект совсем не долгий - каких-то пара дней. На Троя же обряды вообще не действуют, а я... Для меня Шерман даже придумать его еще не может, а все из-за моей странной ауры.
И все же между нами должно быть что-то общее. Какая-то деталь, которая еще не всплывала... Если найти ее, то Шерман наверняка сможет все исправить. Если бы остальные подольше пребывали в здравом уме, если бы можно было поговорить, расспросить. Возможно, мне они бы рассказали больше, чем целителям...
Мои размышления прервала смотрительница, которая сообщила, что меня пришли навестить. Признаться, я совсем не обрадовалась этому. Вряд ли ко мне может прийти кто-то, кого я буду рада видеть. Честно говоря, таких людей-то на свете не осталось, похоже... Наверняка Мартина пришла позлорадствовать! Однако я очень удивилась, когда в комнату вошла тетушка Кресси собственной персоной - сестра моего покойного отца. С ней у меня никогда не было теплых отношений, да и ни у кого не было. Мама рассказывала, что Кресси очень рано вышла замуж, но муж бросил ее поле нескольких месяцев совместной жизни. После этого женщина обозлилась на весь мир, да и на людей тоже. Замуж больше не вышла, жила одна, да и вообще предпочитала компанию кошек, количество которых в ее доме уже не поддавалось исчислению.
- Здравствуй, Корделия, - произнесла Кресси, осматривая обстановку комнаты презрительным взглядом.
- Здравствуйте, тетушка...
В ее присутствии мне всегда было неловко. Высокая, худая, облаченная в черное мешковатое платье и широкополую шляпу с разноцветными перьями... В этом заведении она смотрелась весьма органично, на мой взгляд. Я едва сдержала смешок, подумав об этом.
- Присаживайтесь, пожалуйста, - вежливо предложила я.
Кресси даже не пошевелилась. Казалось, она думает, что тут от всего можно заразиться безумием.
- Значит, Дом скорби? Никогда бы не подумала... Впрочем, в твоей матери тоже было что-то такое... не от мира сего...
Я с трудом сдержалась, чтобы не расписать в подробностях, что есть в самой тетушке.
- Я вчера разговаривала с Мартиной, - продолжила Кресси, подойдя ко мне ближе. - Корделия, как ты посмела подписать часть своего наследства этой взбалмошной дурочке?
- Что? - удивленно переспросила я.
- Ты, видно, и впрямь умом повредилась!
- Я ничего не подписывала... Она не могла все сделать так быстро!
- Ты в Доме скорби, забыла?
- Но я не больна... не больна!
- Мартина показала мне бумаги с твоей подписью! - со злостью сказала Кресси, хватая меня за руку. - Как ты могла их подписать? И после этого говоришь, что не больна?
- Я... я не знаю... - растерянно прошептала я.
- Ненормальная! Мартина вместе с муженьком-лодырем разбазарят все, что нажил мой брат! И в этом виновата только ты!
Кресси бросила на меня последний гневный взгляд и гордо удалилась, шурша кошмарным платьем. А я так и осталась стоять посреди комнаты в полном оцепенении. Я подписала какие-то бумаги? Не может быть... Если все так, то у меня совсем ничего не осталось... Мне даже и пойти будет некуда, если выпустят отсюда. Мартина нипочем не пустит меня домой! Расплакавшись, побежала в сад, долго сидела на скамейке под яблоней, все рыдала и рыдала. Я ведь не справлюсь с этим одна... Мне нужна помощь... срочно нужна помощь!
Так уж случилось, что положиться я могла лишь на одного человека, хотя мне было очень неловко взваливать на него свои проблемы... Заставила себя успокоиться и пошла к Шерману в соседний корпус. Столкнулась с ним в коридоре, и слезы хлынули с новой силой.
- Корделия, ты что плачешь? - растерянно спросил мужчина, а я даже слова из себя выдавить не смогла.
Шерман шагнул ко мне, обнял и принялся гладить по волосам.
- Ну, полно, успокойся, давай поговорим, - просил он. - Идем ко мне, и ты все расскажешь.
В кабинете Шерман выдал мне чистый платок, чтобы утереть слезы, и стакан с чудодейственным напитком Лауры - набор первой целительской помощи. Мужчина сел рядом со мной, терпеливо дожидаясь, когда я приду в себя. Он смотрел встревожено и участливо, время от времени гладил меня по волосам, будто причесывая. Я кое-как рассказала ему о визите тетушки и о том, какую неприятную новость узнала. Шерман слушал и все больше хмурился.