Шерман провел кончиками пальцев по маленьким фарфоровым статуэткам на столике, по корешкам книг, вдохнул аромат сладких духов в крошечном хрустальном флаконе. Нежность пропитала все вокруг. Это ощущение заставляло сердце мужчины биться чаще и представлять Корделию в этой комнате. Она ведь думала о чем-то, мечтала... Явно ведь не о том, чтобы оказаться в заведении для душевнобольных. Девушка мечтала об идеальном спутнике, который, к сожалению, явился ей лишь в болезненном видении.
Доринг постарался сосредоточиться на магическом фоне. Он долго сканировал комнату, но ничего, кроме обычных бытовых артефактов обнаружить не смог. Наверное, это была провальная затея. Мартина не глупа, чтоб подставляться... Хотя... Все же что-то его беспокоило. Что-то едва уловимое... Шерман распахнул створки большого дубового шкафа - он оказался доверху наполнен изрезанной и разорванной тканью. Видимо, Мартина расправилась с гардеробом ненавистной сестры. Огляделся вокруг, открыл дверцы небольшого комода в углу - обычные женские безделушки, украшения... Внимание мужчины привлекла небольшая шкатулка в форме из темного дерева, покрытого блестящим лаком, украшенная мелкими сапфирами. Вроде бы, обыкновенная вещица - магией даже не пахнет. Шерман открыл ее и тут же вздрогнул, услышав мелодию. Тягучая, заунывная, навевающая тоску... Доринг уже слышал этот мотив: Корделия постоянно напевала его, задумавшись. Возможно, простое совпадение, но мужчина ухватился за это, как за единственную зацепку. Спрятав шкатулку под пиджак, Шерман еще раз окинул взглядом комнату своей нимфы, и вышел.
Защитник
Шерман так и не появился, и мне было невыносимо грустно. Пусть Лаура и сказала, что он не придет, но я все равно упорно ждала. Рядом с ним мне было так спокойно, и даже появлялась надежда на благополучный исход. Надо же, я подписала эти проклятые бумаги! Сама! Собственноручно! Как же Мартина добилась этого? Что сделала со мной? А главное, я не могла понять, откуда же в ней столько ненависти ко мне, столько злобы. На ее месте бы стоило вообще не обращать внимания на сестру-неудачницу, наслаждаться беззаботной жизнью...
Зря я не переехала, когда Мартина вышла замуж. Отец Генри был так зол на него, что не хотел видеть молодоженов на пороге родового особняка Джонсонов, а потому они поселились у нас. Сестра не раз намекала, что я мешаю супругам своим присутствием, да и мне было не очень комфортно с ними. Но я все равно не уехала... Не хотела бросать родительский дом, где столько счастливых воспоминаний о том, что уже не вернешь. А могла бы купить небольшой домик в красивом месте, жить спокойно, и тогда бы точно ничего подобного не случилось. Хотя кто знает, что на уме у Мартины?
Вот уже стемнело, а я вновь бродила по корпусу, словно привидение. В голове было столько мыслей, что уснуть совсем не получалось. Смотрительница даже предложила позвать дежурного целителя, чтобы он помог мне сонным заклинанием, но я отказалась. Мне хотелось думать, размышлять, бодрствовать, ведь только так я могла быть почти уверенной в том, что происходящее вокруг меня реально. Впрочем, когда я увидела в коридоре Шермана, моя уверенность пошатнулась. Он шел ко мне навстречу, улыбаясь так, словно очень рад меня видеть. Неужели это мне не мерещится?
- Здравствуй, Корделия! - сказал он, зачем-то приобнимая меня за плечи. - Я надеялся, что ты еще не спишь.
- Рада видеть вас, светлейший, - ответила я, отступая, но мужчина не убрал руки с моих плеч, а лишь еще ближе притянул меня к себе.
Шерман смотрел так внимательно, и в глазах его я увидела нежность и искреннюю радость, словно он очень соскучился по мне за целый день, что мы не виделись. Это было так чудно, что у меня даже голова закружилась от его близости, а сомнений в реальности происходящего еще больше прибавилось.
- Как ты провела день?
- Честно говоря, не очень хорошо, - призналась я. - Переживала очень... Знаете, госпожа Лаура помогла мне вспомнить! Я сама подписала бумаги, но при этом будто не в себе была. Перед глазами пелена какая-то...
- Я сегодня был в твоем доме, Корделия, и познакомился с Мартиной. Знаешь, от такой родственницы я бы сам добровольно скрылся в Доме скорби.
Я даже дар речи потеряла, услышав его слова. Значит, Шерман целый день занимался моими делами. Он, конечно, обещал мне это, но не думала, что так скоро. Да и не могла надеяться особо...