— Здравствуй! Ты ведь Корделия?
Передо мной стояла Мэй. Она улыбалась, что меня весьма удивило, да и вообще выглядела посвежевшей, хотя глаза все еще были красными от слез.
— Здравствуй, — ответила я, улыбнувшись. — Можешь звать меня Лией, так удобнее.
— Тоскливо здесь… — произнесла девушка, устраиваясь рядом со мной на подоконнике. — Особенно после приема у светлейшего Стонфилда… После его обрядов у меня будто глаза на мир открываются. Домой так хочется… А тебе?
— Домой… — задумчиво повторила я. — Хорошо бы… Был бы дом настоящий, мой, где меня ждут.
— Меня папа ждет, — с улыбкой сказала Мэй. — А еще у меня есть… есть…
Девушка нахмурилась, задумавшись о чем-то, вспоминая.
— Ты обязательно вернешься домой, — мягко сказала я, гладя ее по плечу.
— Спасибо, ты хорошая, а Карэн все ревет и ревет… Я бы тебя обязательно с сыном познакомила! Ой… У меня ведь нет сына…
Я не знала, что ей сказать. В девушке словно боролось два мира — реальный и вымышленный. Она молча пересела на свою кровать, достала из комода вышивку. Присмотревшись, я увидела, что вышивает она детскую распашонку. Тем временем в комнату вернулась Карэн, тихо поздоровалась с нами. Подойдя к зеркалу, принялась причесываться, а потом собрала длинные волосы в красивую высокую прическу, заколов золотыми шпильками. Мне, наконец, удалось разглядеть ее лицо — девушка оказалась очень миленькой, с тонкими чертами, зелеными глазами. И откуда только взялась ее странная одержимость собственной внешностью? Но, похоже, лечение доринга Стонфилда все же действует.
Через некоторое время в комнату заглянул Трой и позвал меня прогуляться в саду. Мне не хотелось показывать ему, что я его опасаюсь, поэтому я согласилась. Мужчина как обычно был разговорчив и улыбчив, и я никак не могла поверить, что этот человек способен на убийство. Если бы это было так, Трой давно бы уже обитал в столичной тюрьме, а не в отделении легких нервных расстройств. Неужели очередная странная фантазия, как и у остальных? Может, тоже ложное воспоминание? Странно, что это его совсем не волнует и не трогает. Для всех моих соседей одновременно существует два мира — реальный и воображаемый. Проблема в том, что они считают оба мира реальными и балансируют между ними. Остается порадоваться, что я сама прекрасно осознаю, что Джеральда на самом деле не было…
Ближе к ужину за мной пришла Лаура и вновь отвела в кабинет Шермана, но там меня ждал незнакомый мужчина. Оказалось, это и был тот самый независимый эксперт — доринг, о котором говорил Шерман. Мужчина представился Данте Мэйверсом. Он поговорил со мной немного, провел диагностический ритуал. Я заметила, что в присутствии этого мужчины я не испытываю таких странных чувств, как с Шерманом. Нет ощущения теплой энергии, хотя Данте оказался очень доброжелательным. Что доринг увидел в моей ауре, он так и не сказал, но по его глазам я поняла, что нечто интересное. Ладно, завтра обязательно поговорю с Шерманом и все выясню. Он ведь сказал, в любое время…
— Я не вижу никаких серьезных отклонений, — сказал Данте. — Наверняка переживали о чем-то, не берегли себя, работали много… Отдохнуть вам надо, а еще побольше радостей.
Радости… Еще бы подсказал, где их взять…
— Светлейший, скажите, у вас есть семья?
— Есть, — ответил доринг. — Жена Амари и маленькая дочка Милена.
— Это замечательно. Вы счастливый человек.
Данте посмотрел на меня с пониманием.
***
Когда Шерман вернулся в свой кабинет, Данте сидел за его рабочим столом, взгромоздив ноги прямо на него. Такую вольность доринг мог простить только лучшему другу.
— Ну, что скажешь о Корделии? — спросил Шерман.
— Симпатичная девушка, — ответил Данте, хитро глядя на друга.
— Я вообще-то не об этом, — раздраженно произнес доринг.
— А я думаю, что как раз об этом. Знаешь, Шерман, ты ведь ни разу в жизни не просил меня осмотреть ни одного своего пациента. Что особенного в Корделии?
— Вот ты мне и скажи, — попросил Шерман, улыбнувшись.
— Да, аура у нее интересная, конечно… Стерильная, я бы сказал.
— Значит, я не ошибся. Как думаешь, отчего так?
— Версий может быть много, но лично у меня сложилось мнение, что кто-то пытался замести следы магического воздействия. Или что-то…
— Интересно…
Шерман взял карточку Корделии и сделал в ней пометку, что сам лично будет контролировать ее лечение. Нимфа… Может, она и вправду волшебное созданье, а не человек?
Разговоры и потрясения
Шерман сказал, что я могу приходить, когда захочу… Вот сейчас соберусь и пойду, тем более, сегодня мое самочувствие явно пошло на поправку. И голова не болит, да и вообще как-то не совсем уже мрачно. Соседки больше не ревели хором в три ручья, а мило беседовали, да и в целом оказались весьма приятными девушками. Я же прислушалась к себе, оценила свое состояние и сделала вывод, что если и существует во мне безумие, то оно точно не усугубилось. Все вокруг явно настоящие, никаких новых странных людей не появилось… Никто не стремится за мной ухаживать и дарить цветы.
С грустью посмотрела на себя в зеркало: медовое платье уже пора было сдать в прачечную, все-таки ношу его уже несколько дней. Но во что переодеться? В то убожество, что собрала для меня милая сестричка? Похоже придется все-таки отпроситься в город… С одной стороны в таком месте вроде бы наряды не имеют значения, но с другой… Думаю, что стремление ухаживать за собой — это одно из условий, что отличает меня от настоящих сумасшедших. Вздохнув, переоделась в запасное платье и критически осмотрела себя. Наряд неплохо сидел, да и сшит был качественно, вот только серый цвет и грубая ткань, неприятная телу, портили впечатление. Ладно, не соблазнять же я отправляюсь доринга…
После обеда отправилась в соседнее здание к Шерману. Сегодня меня никто не сопровождал, что еще больше создавало иллюзию моей нормальности. Осторожно постучалась в дверь знакомого кабинета и, получив разрешение, вошла. Доринг сидел за столом и что-то увлеченно писал. Я подошла к нему почти бесшумно, боясь помешать его мыслям. У мужчины был такой сосредоточенный вид, брови сдвинутые, но от этого он вовсе не казался суровым, а мне стало как-то спокойнее от его присутствия.
Шерман взглянул на меня, и в его глазах мелькнуло удивление. Он вскочил, с шумом отодвинув стул, сделал пару шагов ко мне.
— Здравствуйте, светлейший, — тихо сказала я. — Извините, что помешала…
Под пристальным взглядом мужчины я смущалась и не знала, куда деть руки. Состояние мое усугублялось еще тем, что я не могла понять, смотрит ли он на меня, как на пациентку с непонятным диагнозом, или как на женщину… Как бы мне хотелось понравиться Шерману, как бы хотелось хоть немного почувствовать симпатию со стороны мужчины.
— Вы вовсе не помешали, Корделия, — произнес он с улыбкой. — Я надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?
— Да, спасибо, сегодня гораздо лучше. Мне хотелось бы…
Я осеклась, разом потеряв мысль, потому что Шерман приблизился на опасное расстояние и погладил меня ладонью по щеке. Его кожа казалась шершавой, но прикосновения оказались необычайно приятными. Я затрепетала, и мне с трудом удалось призвать себя к порядку и напомнить, что прикосновения — это неотъемлемая часть целительских манипуляций. Последние остатки моего недомогания испарились без следа.