— Знаю, о чем ты думаешь. Не в этот раз. Слишком опасно.
Сильнее прижалась к мужчине и, слушая, как под щекой бьется бесстрашное драконье сердце, констатировала:
— Не умеете вы, мальчики, развлекаться.
* * *
Очень скоро экипаж остановился близ трехэтажного особняка, окруженного высоким забором обвитым плющом. Не успели мы очутиться у распахнутых ворот, из-за куста с красными цветами вывернула немолодая хозяйка.
— Глазам не верю. В коем-то веке пожаловал дорогой племянник, — подошедшая и обнявшая Кобольда женщина была в половину его роста.
Шатенка. Атлетического телосложения. С вертикальными зрачками и зачесанной к макушке челкой. Повадками и манерой держаться она напомнила леди Гертруду, но на этом сходство закончилось.
— Тетушка Альберта, — Кобольд согнулся пополам и стоически выдержал поцелуй в щеку, — давно не виделись.
Со стороны особняка раздался властный мужской голос:
— Только не говори, что это вина Ордена. Зная тебя, уверен, ты сам не горел желанием нас навещать.
Я оглянулась, сталкиваясь глазами с хозяином дома. Это был в меру худой мужчина с подтянутой мускулатурой, высокого роста и черными волосами, собранными в хвост. Образ довершали пронзительные карие глаза, которые никогда не смеялись и дорогой темно-вишневый костюм с отделкой из золота и драгоценных камней.
— Дядя, — Кобольд подобрался и даже слегка помрачнел. — Спорить с вами — пустая трата времени.
— Не спорь, — властно хмыкнул вставший подле жены «дядя». Сунул руки в карманы, оглядел нас с Рейденом.
В сладковатом от цветения воздухе повисло напряжение. Не знаю, чем бы закончилось, если бы из сада не раздался пронзительный девичий визг:
— Братец вернулся!
Кусты сирени расступились. В прореху выпорхнула изящная девушка лет двадцати. Процокала по дорожке каблучками и через несколько секунд повисла у Кобольда на шее.
— Страшно соскучилась, а ты?
— Не представляешь насколько, Тильда.
Просветлев, Тильда выпустила кузена и улыбнулась:
— Твои друзья?
— Совершенно верно. Позвольте представить: лорд и леди Эн Терино.
— В таком случае, — хозяйка улыбнулась, приглашая жестом к крыльцу, — чувствуйте себя как дома.
— Спасибо, леди Ансин, — кивнул Рей, подхватывая меня под локоть.
Когда порог остался позади, я с интересом осмотрела дом.
Он был устроен очень продуманно: состоял из нескольких этажей без внутренних перекрытий, соединенных широкими лестницами из белого камня. Первый этаж занимала гостиная, где с одной стороны находилась зона отдыха, а с другой — бассейн с выходом в цветущий сад.
На вторых и последующих ожидаемо теснились спальни, рабочий кабинет, библиотека и комнаты для гостей. Что касается, прислуги — ей отводилось внутреннее крыло дома и несколько задних пристроек. Надо признать, ничего общего с поместьем Кассиана. Зачем я о нем вспомнила?
Пока осматривалась, Рейден обменялся любезностями с хозяевами. Заверил, что мы обязательно спустимся к обеду, после чего очутился за спиной и, опустив ладони мне на плечи, направил к лестнице:
— Идем, дорогая. Ты устала и нуждаешься в отдыхе.
Это точно.
… В выделенную для ночлега комнату я вошла, крепко держа «мужа» за руку.
Белые стены в картинах и потолок, расписанный орнаментом, придавали пространству шарма. Мягкая мебель с множеством подушек и разожженный камин добавляли уюта.
Рей сложил сумки на стулья. Расстегнул металлические пряжки и, стянув с груди перевязь, отложил ножны с оружием на столешницу. Рывком сорвал плащ, скинул один ботинок, затем другой и по-свойски завалился на диван. Едва красавец-дракон подложил руки под голову, рубаха обтянула рельефную мужскую грудь и под тонкой тканью призывно заиграли накаченные мускулы.
От неожиданности вздрогнула.
Олег тоже так делал. А, удобно улегшись, посылал мне приглашающий взгляд, постукивая по свободному месту ладонью.
Сердце сжалось, и я застыла там, где стою. Прислонила плечо к косяку, и изо всех сил погнала нахлынувшие воспоминания об ужасном октябрьском дне — единственном в моей жизни, когда я по-настоящему ощутила себя слабой.
Дне — моего развода с бывшим мужем.
В тот день я зареклась больше не привязываться к мужчинам. Выгорая от отчаяния и боли, пообещала, что с этого часа никогда ни одному из них не позволю заставить чувствовать себя беспомощной. Не разрешу стать для меня настолько важным, что одна мысль потерять его будет страшнее смерти.