– Спасибо, Уолкер.
Он был ангелом-хранителем моей любимой.
Я наблюдал, как медицинский персонал вместе с братом освобождал Хоуп из машины. Трипп взял ее за подмышки, а пара мужчин осторожно вытаскивали ее из автомобиля.
Шею девушки зафиксировали и положили на плоскость.
Я подбежал к ней, и, как только ее надежно закрепили на каталке, наклонился и прижался губами к ее лбу.
– Лучше не бросай меня, милая, – плотно закрыв глаза, я сделал глубокий вдох. – Ты мне нужна, Хоуп, я люблю тебя.
Слово «любовь» не до конца передавало то, что я чувствовал к ней.
Поклонялся, был одержим, возможно, даже обожествлял. Нельзя было усмирить собственника внутри меня. Я лелеял ее. Она была моей, а я – ее.
***
– Почему она еще не очнулась? – я стоял рядом с больничной койкой Хоуп и смотрел на нее. Ее грудь медленно поднималась и опускалась, доказывая, что хотя бы дышала самостоятельно. – Хочу, чтобы она открыла глаза.
– Откроет.
Я обернулся и увидел отца Хоуп, стоящего в дверях с абсолютной уверенностью в своих словах. Он изучал дочь взглядом, не терпящим возражений, смотря сквозь меня. Я даже не понял, когда оказался в палате не один. Просто был чертовски расстроен, что она все еще не открыла глаза и не поговорила со мной, и болтал сам с собой.
– Уверен, когда это произойдет, она будет в ярости,– хмыкнул он, отводя взгляд от нее и сосредотачиваясь на мне. – Ее машина превратилась в груду металлолома, нога сломана, а шишка на голове напоминает рога. Не зря я дразнил ее своим маленьким дьяволенком.
–У нее взрывной характер, согласны?
– Очень, – добавил он. – Очень взрывной.
Он направился в глубь комнаты, в сторону кровати, противоположной от той, где стоял я. Минуту он смотрел молча. Отец наблюдал за дочерью с той же беспомощностью, которую чувствовал и я. Я бы отдал все, чтобы поменяться с ней местами.
– После смерти Уолкера я переживал, что моя маленькая девочка исчезнет.
Я на мгновение закрыл глаза, пытаясь подготовить себя к тому, что снова услышу, какую большую часть ее жизни тот занимал.
Я слышал это так много раз, что должен был к этому привыкнуть. Но как мужчине свыкнуться, что девушка, которую он любит, может никогда не полюбить его так же глубоко, как любила другого?
– Она разочаровалась в своих мечтах и целях. Каждый день проживала, а не жила. Ей чего-то не хватало, чего-то, что я думал, она никогда больше найдет, – я хотел прервать его, но вместо этого решил промолчать. – Пока она не встретила тебя.
Я посмотрел на него, и он, должно быть, заметил мое удивление, потому что усмехнулся.
– Она впустила тебя в свое сердце. Я не знаю как, но ты заставил ее выбраться из своей скорлупы.
– Я настойчивый, упрямый и настоящая заноза в заднице, сэр.
Его улыбка стала еще шире.
– Что ж, спасибо тебе, потому что тебе удалось вернуть Хоуп, которую она прятала. Ты исцелил ее, за что я буду вечно тебе благодарен.
Я не мог говорить из-за наваливавшихся на меня эмоций, поэтому просто кивнул ему, прежде чем снова взглянуть на Хоуп.
– Я люблю твою дочь.
– А она тебя.
Каким-то образом слова, которые уже были сказаны Хоуп, придали мне уверенности. Я не мог это объяснить, но мне нужно было это услышать, пусть и из уст ее отца.
– Доктор уверял, что ее снимки в порядке. Она скоро проснется, но сотрясение мозга, вкупе с седативным и болеутоляющими, затормаживают процесс.
–Я снова хочу увидеть ее великолепные глаза. Мне даже не важно: будет она смеяться или ругаться,– я улыбнулся, когда ее отец усмехнулся.
Наверное, мы оба переживали. Хоуп, явно, очнется не в лучшем расположении духа.
У меня зазвонил телефон, я извинился и вышел в коридор, чтобы ответить на звонок.
– Эй, брат, как поживает наша Спящая красавица?
– Ты говоришь о моей Спящей красавице?
Трипп вернулся к старым способам для понятия настроения, хотя и без того стал для меня еще большим героем, чем был, за помощь Хоуп.
–Ага, о той самой, но ты же понимаешь, что она теперь будет смотреть на меня другими глазами, ведь я ее герой и спаситель.
С ним сложно было поспорить, ведь он действительно участвовал в спасении Хоуп. Мать вашу, да он держал ее на руках, как ребенка! Даже когда медработники пытались забрать ее, он отказывался ее отпускать, пока она не была надежно пристегнута к каталке.
– Во всяком случае, сама королева позвонила несколько минут назад, – у меня не была абсолютно никакого настроения для общения с Кенной. – Она выясняла, почему ты отсутствовал на работе. Очевидно, цыпочка считает, что ее проекты в приоритете перед всем остальным.
–Пусть катится к черту.
– Согласен, – поддержал он. – Но один из парней рассказал ей об аварии.
– Если она позвонит снова, передай ей, чтобы отвалила от меня. На вывеске черным по белому написано мое имя. Они с ее папашей – просто гребаная работа.
–Я сказал ей что-то в этом роде, только в более мягкой версии. Просто хотел предупредить тебя, что она слонялась рядом.
Эта дамочка представляла реальную угрозу.
– Я также взял на себя смелость и позвонил ее отцу, заявив, что ее постоянное вмешательство только задерживает работу.
Я улыбнулся, представив этот телефонный разговор.
– Я разберусь со всем дерьмом, брат. А ты береги свою девочку.
– Спасибо, Трипп.
Я закончил разговор, мысленно пометив, что сам позвоню Харланду и скажу, чтобы он отвадил свою дочурку подальше от моего бизнеса. А лучше, если из моего города. Нигде в контракте не говорилось, что я обязан работать с этой сукой. С меня хватит.
ГЛАВА 32
Хоуп
Я проснулась в пустой больничной палате. На меня сразу обрушились воспоминания о том, как я здесь оказалась. Занос автомобиля и внезапное торможение. Удар головой о боковое стекло. Не раз. Боль в ноге и в остальном теле. Такое невозможно забыть.
Потом чьи-то сильные руки освободили меня. Я не могла сказать точно, кто это был, но слышала, как мне шептали успокаивающие слова. Держись ради Трэвиса, милашка, ты ему нужна.
Кто бы это ни был, но мы были знакомы.
Когда я осматривала комнату, обставленную различными цветами и воздушными шарами с пожеланиями скорейшего выздоровления, мне бросилась в глаза одна композиция. Она не была самой большой или броской, но для меня оказалась ценнее любой.
Фиолетовые полевые цветы заключали теперь в себе еще больший смысл, чем раньше. То, что связывало Уолкера и меня, теперь стало символом наших отношений с Трэвисом. Этот цветок значил очень много. Именно он объединял двух важных мужчин моей жизни: мое прошлое и мое будущее.
– Каждый день приносил тебе свежие.
Я повернула голову на звук голоса Трэвиса. На глазах выступили слезы.
Он не стал тратить время, быстро влетел в комнату через дверь и склонился над кроватью, чтобы прижаться своим лбом к моему.
– Ты чертовски напугала меня, женщина.
–Да я сама себя напугала.
Трэвис легко поцеловал меня. Очевидно, он нуждался в близости, как и я.
– Я никогда раньше не чувствовал такой боли, – когда он произносил эти слова, я чувствовала дрожь его губ. – Ты мой мир, Хоуп. Не представляю, что бы я делал без тебя, детка.
– Я с тобой.
–Да, – Трэвис глубоко вздохнул и откинулся назад, продолжая напряженно меня разглядывать. – Никогда не покидай меня.
– Никогда, обещаю.
Я еще не видела его таким расстроенным.
***
– Она едет ко мне.
Я с немым вопросом смотрю на Трэвиса.
– Что? Даже не пытайся спорить. Бурчи, причитай, делай все, что хочешь, но я не изменю свое мнение. У тебя нет выбора.
По комнате разнеслось хихиканье, а когда я принялась изучать лица людей в палате, то обнаружила на них ухмылки. Никто не хотел помогать мне в разрешении этого вопроса. Вообще-то, все понимали, что спорить с Трэвисом бесполезно. Даже мой отец лишь подмигнул мне.
– Что если просто… – я сделала паузу, обдумывая, справлюсь ли я вообще сама. Моя нога была заточена в гипс на пять с половиной недель. Последующее восстановление займет еще уйму времени. Операция на малой берцовой кости и лодыжке отправила меня прямо в руки этого упрямца.