К тому же в этом районе Шотландии не существовало работы для девушки явно благородного происхождения.
Наутро доктор снова приехал в замок и, как всегда, отослал Джакобу из спальни, пока они с Ангусом делали графу перевязку. В этот раз граф открыл глаза и стал наблюдать за ними.
Когда они закончили, он прерывисто произнес:
— Когда… я смогу… встать?
— Возможно, через день-другой, — ответил доктор Фолкнер. — Но и тогда вам нельзя будет выходить из этой комнаты. Если вы сейчас хотите сесть, я подложу вам под спину подушки.
Они с Ангусом помогли графу сесть таким образом, чтобы он не делал лишних движений больной рукой.
Камердинер умыл и побрил его сиятельство.
Когда Джакоба вернулась в спальню и увидела графа сидящим, на лице ее отразилась целая гамма чувств.
— Нашему пациенту лучше! — сообщил доктор Фолкнер.
Джакоба не успела ничего на это ответить, потому что врач сразу же обратился к графу:
— Не могу передать вам, милорд, как великолепно мисс Форд за вами ухаживала! Без нее я просто не справился бы. А быстро найти помощника просто нереально.
Джакоба затаила дыхание. Она очень боялась, что граф прикажет ей немедленно убираться из его замка!
Но, к ее великому удивлению, граф сказал:
— Конечно, я очень ей благодарен. Но сейчас я хотел бы съесть чего-нибудь посытнее. А еще мне сильно хочется пить.
— Это великолепная новость! — заявил доктор Фолкнер. — Не сомневаюсь, мисс Форд захочет передать это ваше пожелание повару!
Джакоба поняла, что он предоставляет ей возможность выйти из комнаты.
Она спустилась на кухню. За эти дни она успела подружиться с поваром, который служил в замке уже много лет. Когда-то, еще молодым человеком, его взяли в помощники прежней кухарке.
Тогда миссис Сазерленд была в замке важной персоной. Она больше тридцати лет служила отцу графа и как раз собиралась уйти на покой, когда граф отдал приказ, чтобы из замка изгнали всех женщин.
Миссис Сазерленд попросила разрешения поговорить с графом, но ей было в этом отказано.
— Хотела бы я сказать мистеру Талботу все, что я о нем думаю! — негодовала она. — И это благодарность за долгие годы верной службы! А я ведь готовила ему любимые блюда, когда он еще в колыбели лежал!
В результате запрета, распространявшегося на всех женщин, миссис Сазерленд не имела права даже заглянуть на кухню, что глубоко ее возмущало. Ей хотелось поболтать с человеком, который сменил ее, хотелось помочь в приготовлении рождественского пудинга. В замке существовала давняя традиция: все его обитатели должны были сообща вымешивать тесто. Считалось, что это приносит удачу.
Юэн, возглавивший после миссис Сазерленд кухню, встретил Джакобу улыбкой. Он был добрым человеком и хорошим поваром и к своим обязанностям относился очень старательно.
Джакоба передала ему пожелание графа, и он немедленно принялся готовить одно из любимых кушаний господина. Он выбрал блюдо, которое не требовало много времени.
Поблагодарив его, Джакоба отправилась в буфетную в поисках дворецкого. Тот чистил серебро и не преминул выставить на стол несколько самых изящных предметов, чтобы девушка могла ими полюбоваться.
— Его сиятельство мучит жажда, он попросил пить! — сказала Джакоба.
— Значит, он начал поправляться! — заметил Росс.
— Верно, — кивнула Джакоба. — Что вы собираетесь ему дать?
— Полагаю, случай заслуживает шампанского! У нас от прошлого Рождества осталось несколько бутылок. Думаю, доктор тоже не откажется выпить капельку. И вы тоже, мисс Джакоба.
— Не откажусь! — рассмеялась она. — Но подозреваю, его сиятельство ужаснется, увидев, что я пью его шампанское. Так что, пожалуйста, оставьте мне его до обеда!
Она вдруг подумала, что вскоре ей придется сесть за великолепный обеденный стол в последний раз. И в последний раз отведать великолепные блюда, которые будет подавать Росс или кто-то из лакеев.
Словно прочитав ее мысли, дворецкий спросил:
— Его сиятельство не приказал вам уехать?
— Доктор Фолкнер ясно дал ему понять, что я должна остаться и ухаживать за ним.
Росс улыбнулся.
— А вот это добрая весть. Очень добрая, мисс Джакоба!
Девушка без особого желания вернулась в спальню графа. Она и не подозревала, что, как только за ней закрылась дверь, доктор Фолкнер заявил его сиятельству:
— Как бы вы ни относились к Джакобе, я не допущу, чтобы она стала объектом вашей несдержанности!