Габриэль стрельнула на пришельца взглядом, искрящимся подлой хитрецой:
— Мы можем предложить ему награду — твои бесценные инопланетные разработки. Чемодан «Терра» — то же, что сундук с сокровищами! Люди любят деньги. — Она триумфально переглянулась с сомневающейся Пенни и широко улыбнулась: — Да здравствует коррупция!
Адам накрыл глаза рукой:
— Что ж, если вас застрелят, знайте, я был против.
— А твоё мнение никто и не спрашивал, пришелец!
Глава 24. Бог бездомных
— Вы слышите? — Пенни первая уловила какофонию звуков на другой стороне улицы — и не спроста. Самый крикливый из голосов вещал что-то о священнике и богохульстве, да в таких словах, в каких выражаться в культурном обществе не положено — хотя бы из уважения к пастве. Естественно, Пенни сразу подумала о том бедолаге со стопкой листовок, который напугал её на дороге. Что ж, рано или поздно нечто такое должно было произойти: кто-то, кто был не в восторге от уличных проповедей святого отца, решил задать тому трепку.
— Кажется, там драка, — оглянулся на шум Адам. — Пойдём проверим? Габриэль?
Адам и Пенни встретились вопросительными взорами — стул Габриэль был пуст, а та уже перебегала дорогу навстречу нарастающей кучке людей: простых зевак и не безучастных женщин, которые, затыкая самим себе рты ладонями, ахали и охали, призывая агрессора к благоразумию.
Протиснувшись сквозь толпу, Габриэль едва не повалилась к дерущимся, но Пенни прихватила её за локоть.
— Благодарю!
— Этот священник очень давно бродит по улице, — сказала Пенни шёпотом. — Я видела его, когда шла на свидание с Эдвардом, и на обратном пути тоже. Думаю, он спятил.
— Кто-нибудь вызовите полицию! — орали в толпе.
— Он же убьёт его!
Девушки стояли в первом ряду, среди плотной стены из народа, наблюдая за двумя мужчинами, махающимися кулаками. Против святого отца выступал некто лет тридцати пяти — высокий и плечистый, одетый в дорогое укороченное пальто, ворот которого утягивал синий шарф. Туфли его сияли, а на правой руке переливались серебром фирменные часы. Обозвать мужчину хулиганом не поворачивался язык.
Тем не менее, не жалея силы, он вписал священнику очередной кулачный удар. Тот отлетел на полтора метра и немощно распластался на асфальте, брызжа кровью из носа. В челюсти святого отца, напичканного золотом, и без того не хватало зубов, а теперь их убавилось ещё на два.
Бой явно был неравный. Чтобы не наговорил мужчине священник, но избивать его до полусмерти? На подобное отважится только человек лишённый сердца!
Это нужно было срочно прекращать!
Стоило голове Габриэль обзавестись этой мыслью, как из толпы отделилась фигура и стремглав ринулась к потосовщику. Это был Адам! Кто бы мог подумать, что он умеет так быстро двигаться?
Мужчина в пальто трепал священника за нагрудный крест, перекрывая несчастному кислород. Адам перехватил раскаленный кулак — ещё один удар и на Рэйвен-Ван-Роуд мог бы лежать труп.
Заломив мужчине за спину обе руки и пригвоздив физиономией к пыльному асфальту, Адам под заслуженные аплодисменты покончил с дракой. Обезвреженный им человек кряхтел и брыкался, но, какой бы мощной мышечной массой не обладало его тело, вырваться из-под ботинка ксионца он не мог, как бы не старался. Адам же даже не запыхался. Все-таки он и правда нечеловечески силён!
Священник, весь синий, с распухшим лицом, с трудом приподнялся. Пенни и Габриэль без вопросов пришли к нему на помощь.
— Всё! Представление кончилось! — голосила Габриэль, прогоняя зевак.
Бормочущая река людей хлынула вдоль улицы. Лишь некоторые — те, кто гулял без дела — всё также топтались неподалёку, чтобы понаблюдать, чем все-таки завершиться перепалка.
— Я сражался за свою веру! — плевался мужчина.Теперь, когда его самого втоптали в грязь, он вдруг стал сговорчивее. — Вы поймали не того! Я бы никогда не предал Господа. Всю жизнь я честно ношу на сердце крестик и каждое воскресенье причащаюсь в церкви! А этот тип в робе святого отца — богохульник, в него вселился дьявол!
— Так, тихо, давай-ка по-порядку, — оборвал его Адам, напоминая, что его ботинок может сделать больнее.
Мужчины застонал:
— Хорошо, хорошо, только отпусти меня!
— Договорились. Но учти… вздумаешь что-нибудь вытворить — любезничать больше не стану.
Мужчина выпрямился, покряхтывая и злобно зыркая на избитого им святого отца, который без подстраховки Габриэль и Пенни не мог не то, что дать отпор, но и элементарно держаться на ногах.