Захватив злополучный шприц, пришелец высыпался из комнаты на узкую лестничную площадку второго этажа. Там ноги его подкосились, и он съехал по стене на пол. Запустив пальцы в волосы, он был готов оторвать себе скальп.
— Что я делаю? Что я делаю? — цедил Ацель сквозь зубы, умалчивая неудержимый пламень ярости, сжирающий его изнутри. Чтобы не закричать и не нарушить сон Эдварда, Ацель прокусил себе запястье: кровь запачкала ему губы, но он не останавливался, пока эмоционально не выпотрошил всего себя. Тогда и только тогда он смог выдохнуть.
Ацель снял очки и посидел так с опущенными веками, унимая гудеж в висках. После чего снова закрылся тонированными стёклами и посмотрел на свою руку, повторив уже не с агрессией, а с сожалением: — Что я, во имя трёх клинков, такое творю?
Со дня Великой утренней Случайности минула неделя. Утро воскресенья для всех ее участников было насыщенным и занятым. Габриэль пыталась проснуться под холодным душем, а Адам заглядывал по шкафам в поисках съестного, потому что ему было велено (известно кем) приготовить завтрак. Но что по поводу ингредиентов?
У себя на Волкер-стрит Пенни настраивала фотоаппарат и чистила флешку, которые понадобятся ей для исполнения первого пункта плана по созданию мистификации и одурачиванию офицера Фицмана. Миссис Уоткинс покормила доманцевого кропуса Кикки апельсинами и теперь сюсюкалась с ним, мешая дреме. Пушистый проглот набил себе брюхо до отвала и делал ленивые «потягушки» на кровати, время о времени по-лисьи фырча на щекочащие его живот пальцы женщины.
В доме напротив тоже было суетно. Не успело утро посеребрить омытые дождем улицы, а Эдвард уже носился по кухне, стряпая еду долгого хранения для Ацеля, которой тот мог бы питаться первое время, пока не спасет мир и не покинет планету на своем космического корабле. Вместе с тем он фантазировал о том, как захватывающе, наверное, странствовать в космосе и исследовать новые миры. Но отвлечься от тоски было нелегко даже с таким хорошим воображением, как у Эдварда.
— И еще раз! — напяливал на плечи черное пальто Ацель. — Напоминаю! Не забудь хорошенько отдраить и вымести квартиру! Ради твоей же безопасности о моем пребывании здесь не должно напоминать ничего!
— А что делать с лабораторией?
— В мусорную корзину и на помойку!
У Эдварда от слов Ацеля защемило сердце. Он вручил пришельцу пакеты с таким трауром, с каким не кладут цветы на могилу.
— Во имя трех клинков, что ты туда поналожил? — вздыбился тот от тяжести, но, дабы не обижать друга, выкладывать ничего не стал. Еда ему пригодиться, хотя в таких количествах нести ее через весь Уиллоубрук будет проблематично. — Ну что ж, я пошел! — Он задорно трясанул пакетами, чтобы те удобнее разместились в руках.
За порогом, у себя за спиной, Ацель услышал вздох и разбитое:
— Прости, Ацель! — Эдвард не решался захлопнуть за ним дверь.
— За что ты извиняешься?
— За то, что обвинил во всем тебя. Ты ни в чем не виноват. Не будь я таким придурком, мое имя не засветилось бы на стене колледжа и я бы не подверг тебя опасности…
— Не будь ты таким придурком, — усмехнулся пришелец беззлобно, — меня бы здесь вообще не было. Прощай, Эдвард! И не позволяй ничтожным людишкам тебя унижать!
— Постараюсь, спасибо. — Эдвард с усилием улыбнулся. — Прощай. Ацель.
Момент настал.
Будто не своими руками юноша защелкнул щеколду, отрезая эпизод собственного прошлого — маленький, но неизмеримо вдохновляющий. Ацель, конечно, мог быть занозой в заднице, но он мог быть и добрым товарищем. По-крайней мере Эдвард верил, что это так. Никто бы не сумел разубедить его, что заступился за него в колледже, пускай и своеобразно, но именно Ацель. Эдвард хотел доказать это себе, хотя бы для того, чтобы потешить самолюбие, чтобы знать, что есть на свете существо, которому не безразлично — счастлив он или нет. И это доказательство отыскалось довольно-таки быстро.
Перво-наперво Эдвард направился на кухню, чтобы избавиться от лабораторных принадлежностей, захламляющих стол. Делал он это так трепетно, будто собирался выставить все эти склянки и бутыли в музей, а не разбить их о жестяное дно мусорного бака броском под грязную крышку на ближайшем переулке.