Марибор, услышав её, замер.
— Да… — выдохнул он, наконец и отстранился. — Верно. Нужно потерпеть, почти же пришли… — проговорил он сбивчиво, будто уговаривая себя, и взгляд его начал проясняться.
Переведя дух, спустя несколько надрывных вдохов и выдохов, Марибор отнял руки, утешительно погладив её шею под затылком. Зарислава ощутила, как его тело содрогается от бушующего возбуждения. Одной искры было достаточно, чтобы пламя поглотило их, ведь всю дорогу, все две седмицы держались порознь, теперь превозмочь желание было почти невозможно. Марибору особенно пришлось несладко, он желал её с самой первой их встречи.
Укорив себя за безрассудство, Зарислава поправила ворот платья, пряча грудь, быстро завязала тесьмы, собрала волосы, перекинула на плечо. Даже не мыслила, что может зайти так далеко. Щёки воспламенились от стыда. А вспомнив о Пребране и о том, что может случиться после близости, ощутила, как жар мгновенно остыл, и презрение к самой себе больно пронзило. Облизав пересохшие вдруг губы, она даже не решалась сейчас смотреть Марибору в глаза, испытывая дикое смущение за содеянное распутство.
Марибор, приметив её заминку, насторожился.
— Я благодарен тебе, что ты поехала со мной, что не оставила меня… — шепнул он на ухо.
Марибор взял ее за подбородок, вынуждая повернуться.
— Но мне нужно знать одно, знать наверняка, — он помолчал какое-то время, пристально вглядываясь в неё, глаза его в этот миг потемнели. — Ты хочешь стать моей женой?
Пальцы его рук, которые всё ещё касались подбородка, жгли кожу, и Зарислава не понимала, жар это или холод. Открыла, было, рот, чтобы сказать, что хочет этого больше всего, что поехала только ради него, но одёрнула себя, вспомнив о том, что узнала о себе, о том, что она должна была зачать дитя от Пребрана, едва не выпив его жизнь. Она похолодела. От одного лишь представления, что с Марибором это может повториться, охватывал страх.
Марибор, видя долгое замешательство Зариславы, сжал губы, выказывая горечь.
— Скажи, — потребовал он. — Я же вижу, что тебя что-то гложет. Клянусь, что никогда не причиню тебе боли. Поклянусь и пред богами.
— Для начала нам нужно добраться до пристанища, — прервала его Зарислава, отвечая уклончиво. — Я пошла за тобой, разве этого не достаточно? А там… как боги велят.
Глаза Марибора стали глубокими, как колодцы, и стылыми, как зимнее небо. Мелькнула в них и знакомая всеобъемлющая тьма, от чего по спине пополз мороз, опрокинув её ледяной омут. Он всё же выпустил её, отрезвев от гнева. По всему было видно, что ответ пришёлся ему не по сердцу.
— Значит, ты не отступилась от своего желания стать жрицей? — спросил он с резкостью в голосе.
— Мне нужно разобраться.
— В чём, скажи, может, я смогу помочь!
Зарислава мотнула головой, отчаянно пытаясь уйти от разговора, да видно не выйдет.
— Наволод провёл обряд, чтобы разорвать связь с тем, кто…
— Обесчестил тебя, — договорил он за неё, подхватывая каждое слово.
— Но после этого… ко мне стала пребывать сила. Волхв сказал, что я… после близости… вытягиваю жизнь. Я не знаю, откуда это, не знала, что так могу…
— Постой, так он жив?
— Кто?
— Анталак. За тобой же погнались степняки тогда.
Зарислава в недоумении смотрела на него. Значит, на него он думает? И не знала, радоваться тому или нет. И тут же Зарислава сжалась. Если узнает о Пребране, быть беде.
Марибор долго смотрел на неё, на какой-то миг показалось, что он догадывается о чём-то.
— Я боюсь, что с тобой произойдёт тоже самое, — только и ответила она, так и не найдя решимости признаться.
— Не бойся. Меньше всего тебе нужно думать обо мне, — ответил он, смягчаясь. — Со мной ничего не случится.
Зарислава хотела, было, возразить, но Марибор не позволил, притянул её вновь, накрыв уста долгим поцелуем, на этот раз тягучим и мягким.
— Как прибудем на место, мы во всём разберёмся. Только верь мне. Больше ничего не нужно, — шептал он.
И Зарислава, чувствуя его силу и уверенность, поверила, внутри же сжалось сердце от того, что утаивает главное.
Из чащи послышался хруст ветвей. Марибор нехотя отстранился.
Зарислава рассеянно посмотрела на брошенную котомку, подхватила её, опустившись на корни.
— Добрая тут белорыбица, — довольно промолвил Стемир. — Давно ушицы не пробовали, — кладя добычу на валун, воин принялся разводить костёр.
Марибор, погружённый в собственные мысли, не заговаривал с кметем, но Зарислава чуяла его напряжение, которое он так и оставил в себе, не выплеснув. Задушив горечь, стараясь отвлечься, Зарислава выудила котелок, неторопливо стала крошить в него огневицы. Всё думала о том, верно ли, что открылась? Думала и о своей жизни, и о даре, родичах, которых она никогда не знала, и, верно, те были не из простого люда. Она хотела стать жрицей и уйти в лес, а в итоге отправилась на край земли с изгнанным волдаровским княжичем. Она хорошо понимала Марибора — он выбрал её и давно объявил об этом, с самого начала. Когда только прибыла в Волдар, он неуклонно добивался её. Как же давно это было, а по существу, всего-то прошёл месяц. Вся жизнь перевернулась с ног на голову.