— Уходи! — сквозь зубы цедит Саша и отворачивается.
Не хочет ничего слышать и видеть меня тоже не хочет. Но придется терпеть мое присутствие. Я не уйду. Теперь точно останусь.
— Послушай меня, —делаю еще одну попытку приблизиться. — Я же хочу помочь.
— А кто тебе сказал, что мне нужна помощь? — зло шипит он. — Особенно твоя!
Жестокие слова хлещут, как плетка. Каждое попадает прямо в цель, причиняя новую боль. Саше тоже больно. Чувствую это. Его эмоции слишком очевидны, как бы он ни пытался закрыться.
— Зачем ты так? — Мой голос предательски срывается, но я сдерживаюсь и не даю волю слезам. Ни к чему. Я должна быть сильной. Ради него. Сама во всем виновата. Мне и исправлять.
— Уходи! Я тебя не звал! — кричит он и тяжело дышит. Даже капельки пота появляются на лбу, что свидетельствует о сильном напряжении.
Разговор явно не клеится. Сейчас Саша не готов меня принять и даже слушать не станет. Ему нужно немного времени, чтобы все осознать, перемолоть ситуацию внутри себя.
Разворачиваюсь и выхожу из комнаты. Прислоняюсь спиной к двери и прикрываю глаза, пытаясь привести мысли в порядок. Никто не говорил, что будет легко, но и такого отпора я не ожидала. Саша сильно изменился, зачерствел. Но где-то там, внутри, я уверена, еще есть тот, другой. Надо только помочь ему выбраться на волю.
Делать нечего, придется поговорить с мамой Саши. Надо как-то склонить ее на свою сторону. Собираюсь с силами и иду на кухню. Ирина Борисовна, уткнувшись в ноутбук, листает сайт услуг. Кидает в меня мимолетный взгляд поверх очков и вновь утыкается в экран.
— Я тебя предупреждала, — сухо замечает она, но я пропускаю ее колкость мимо ушей.
Опираюсь на подоконник и складываю руки на груди, лихорадочно ища лазейки. Как же к ней подобраться, чтобы поверила?
— Что вы делаете? — киваю на ноутбук.
Ирина Борисовна поджимает губы, но все же после небольшой паузы отвечает:
— Сиделку ищу.
Это мой шанс. О таком я даже мечтать не смела. Идеальное предложение.
— Не нужно никого искать... — осторожно прошу и нервно сглатываю.
— Это еще почему? — Она хмурится и поднимает на меня глаза.
Мысленно выдыхаю, как перед прыжком в бездну.
— Я хотела бы остаться, если вы, конечно, не против... — стараюсь говорить умеренно, но голос предательски дрожит. — У меня же есть медицинское образование. И с массажем я знакома.
Повисает гнетущая тишина. Долгая и суровая. Ирина Борисовна ничего не говорит, и я не решаюсь нарушить молчание. По ее лицу невозможно что-то прочитать остается только ждать.
— Зачем это тебе? — Она снимает очки и внимательно смотрит в глаза.
— Вы так ничего и не поняли, — сокрушенно качаю головой. — Я его люблю... любого.
Ирина Борисовна вновь молчит и нервно барабанит пальцами по столу. Затем едва заметно кивает, смотрит на часы и поднимается на ноги.
— Спасибо вам, — улыбаюсь и чуть не плачу.
Раз все так хорошо складывается, значит, я все делаю правильно.
— Поверила на слово, надеюсь, не пожалею, — многозначительно добавляет Ирина Борисовна.
— Я все для этого сделаю.
Она забирает кружку с водой и таблетки и уходит, а я разворачиваюсь и смотрю в окно. Пейзаж оставляет желать лучшего, но мне все равно. Я наконец живу. Дышу полной грудью. И свято верю в благоприятный исход.
Осталось главное — смягчить Сашу. Ему больно и обидно, все его бросили, предали, но я не имею права сдаваться. Маленькими шажочками добьюсь его доверия. Важно дать ему понять, что я останусь с ним в любом случае.
Глава 6
Александр
Чертов телевизор опять не радует. Бесцельно щелкаю каналы и не могу выбрать ничего стоящего. Время еще дурацкое: ничего нет, кроме всяких идиотских передач для домохозяек и пенсионеров. Хотя чем я лучше? Такой же заложник ситуации. Бесполезный элемент. Калека. Овощ. Как же все осточертело. Нахрен такая жизнь вообще нужна. Уж лучше бы сдох сразу, чем вот так лежать пластом. Жалкий и немощный. Больно и унизительно.
Скриплю зубами от злости на себя и весь мир заодно. Вся моя жизнь была посвящена профессии. Я любил хоккей, дышал им, отдавал все свое время. И в одночасье лишился. Разве это справедливо? За два года потерять два смысла жизни. Впереди нет ничего. Лишь холодная, бескрайняя пустыня.
Какую-то пару месяцев назад у меня было так много, а теперь не осталось ничего. Даже жена, что обещала быть рядом, испарилась, услышав приговор. Я не виню ее. Мне так даже легче. Не надо смотреть в глаза и видеть в них брезгливость и жалость. Хотя чего я ожидал? Наш союз изначально был построен на лжи и обречен на провал. Пусть идет. Строит свою жизнь заново. Я даже в какой-то мере благодарен ей, что не придется винить себя за то, что она мучается рядом со мной.