Но, не тут то было! Ветер в лесу казалось стал еще сильнее. Мы с котом едва волочили ноги и спотыкались на каждом шагу. Местами я проваливался в сугробы по грудь, а кот так и вовсе уходил с головой. Приходилось останавливаться и доставать своего шерстяного спутника, шкура которого заиндевела, покрывшись инеем и сосульками.
Свирепые порывы ветра пригибали нас к земле, сшибали с ног, заставляя двигаться едва ли не ползком. Наконец Матроскин упал в сугроб, наметенный под раскидистой елью и, повернувшись спиной к пронизывающему ветру, плаксиво запричитал:
— Не могу больше, мессир! Совсем лап не чую! Может, вернемся к промоине, пока не поздно? Замерзнем мы здесь!
— Да, погода лютует, — согласился я с его доводами. — Холод собачий. Но возвращаться сейчас не вариант! Надо место для ночлега искать. Хорошо бы какую тихую ложбинку… А там палатку поставим (я перед походом в неизведанные земли озадачился и этим «предметом гардероба») и отогреемся!
— Может, посидим немного, мессир, передохнем? — Вновь заканючил кошара. — Нету больше моченьки идти!
Так-то да, устали мы знатно. Особенно кот, непривычный к путешествиям на своих четырех. Очередной порыв ветра вышиб слезинку у меня из левого глаза, которая тут же превратилась в сверкающий кристаллик льда. Холодрыга лютая! Я потрогал заледеневшую бороду, забитую снегом, на кота, превратившегося в натуральный снежный ком, и выдал:
— Давай, хвостатый, соберись! Спустимся с пригорка, я тебе костерок для сугрева соображу! Там и на ночь расположимся. Догоняй!
Я вновь потащился вперед, проламываясь сквозь сугробы.
— Подождите, мессир! — Кот, услышав про скорый обогрев, резво выбрался из снежной кучи и побежал по моим следам. — Эх, не простыть бы еще! — продолжал он ворчать на ходу.
— Давай, догоняй, Матроскин! — крикнул я, на ходу теребя руками заиндевевшие лицо и уши. — А насчет болезни не беспокойся: морская душа не простывает! — ввинтил я для хохмы еще одну известную цитату из кинофильма «Одиноким предоставляется общежитие». — Ну, а если приболеешь — вмиг на ноги поставлю Большим Целительским Заклинанием!
Неожиданно резкий порыв ветра свалил меня с ног в ближайший сугроб, в котром я утонул с головой. Наступившую следом зловещую тишину нарушали только своим треском промерзшие деревьев. Ветер утих и перестал нести на своих крыльях колючую снежную порошу.
Я поднялся на ноги, выплюнул изо рта набившийся снег и подозрительно огляделся.
— Матроскин, ты как? — тихонько позвал я кота. — Живой еще?
Не замечая набившегося за шиворот снега, что, растаяв, стекал противными холодными струйками по спине, я продолжал тревожно озираться. Непогода вывела нас на край небольшой и какой-то подозрительной идеально круглой полянки.
— Живой, мессир! — Голова говорящего кота появилась над снежным покровом.
— Не к добру такое резкое затишье… — едва успел я произнести, как снег в центре поляны пришёл в движение.
Он закрутился спиралью, что увеличивалась в размерах с каждым мгновением, пока не переросла верхушки деревьев. Внутри спирали появился неясный силуэт, отдалённо напоминающий человека. Снежный вихрь, посшибав шишки с близстоящих елей, рассыпался также неожиданно, как и возник.
Перед нами стоял, опираясь на сверкающий ледяной посох, чудовищный исполин, которому я едва ли доставал до колена. Ну, нас-то всякими гигантами не напужать — сами такие, только усиленно это скрываем. Интересно, а этот чьих будет? Из Асуров, Титанов или Богов? А может он из семейства Инеистых Великанов, как мудрый Мимир? И чего он в этом краю забыл? Наверное, это тот самый Стихийный Дух, который в своё время Водяного чуть не поймал. Вот сейчас мы и узнаем, чего ему от нас надобно?
Великан кутался в плащ, словно сотканный из множества непослушных снежинок, которые, кружась в завораживающем танце, неспешно падали на землю. Его припорошенная снегом борода, похожая на застывший водопад, переливалась в лучах холодного зимнего солнца всеми цветами радуги.
Белесые глаза исполина, злобно сверкающие из-под заиндевевших густых бровей, могли напугать кого угодно, но только не меня — я таких деятелей, ха-ха, на завтрак пачками ем! Вот только всё крепчающий с каждым мгновением мороз немного донимал.
Да, я оставался невозмутимым, хотя прекрасно представлял, чем может окончиться встреча с этим гребаным Морозкой. Главное, чтобы не начал выписывать вокруг нас кренделя и кричать: «тепло ли тебе девица, тепло ли тебе красная?» Я тогдасразу ему в розовощекую харю заеду, чтобы много о себе не воображал!
Однако, морозное дыхание Великана уже пронизывало до самых костей, не спасала даже теплая одежда! А стоявшие на краю поляны деревья, попросту не выдерживали и с громким треском лопались от мороза. Мёртвыми падали с веток птицы, попавшие под ледяное дыхание этого отмороженного на всю голову Бога Стужи.
— Слышь, старина, ты бы убавил холодочку! Не всем настолько минусовые температуры по душе! — прокричал я, чем вызвал еще более недовольную реакцию Исполина.
Великан с трудом отверз покрытые инеем губы и громыхнул на весь заснеженный лес:
— Жалкие твари! Ненавижу вас всех!
От его утробного гласа вздрогнули елки, уронив свой снежный покров на землю. А отмороженный хлыщ поднял свой ледяной посох и ударил им оземь. Земля вновь дрогнула. Я едва устоял на ногах, с трудом удержавшись от очередного падения в сугроб.
Снежный плащ Исполина пришел в движение, накрыв снежной порошей всю поляну. И через мгновение я ощутил, что оказался в самом центре ледяного смерча. Он сдавил со всех сторон, а земля вдруг ухнула куда-то вниз, и меня понесло в неизвестном направлении.
— Матроскин, ты здесь? – Взволновано окликнул я кота на Ментальном уровне.
— Не волнуйтесь, мессир, я лечу с вами, — тут же отозвался мой четвероногий друг. — Только боюсь, как бы на замерзнуть…
— Держись, хвостатый! — приободрил я Матроскина, послав в его сторону слегка разогревающее Заклинание.
Ну, что же, в нашей жизни наметилась хоть какая-то движуха! Куда-то же несет нас этот чертов отмороженный утырок? Хоть бы сказал чего, кроме откровенных угроз. Ну, да ладно, по месту разберемся.
К счастью, болтало нас с Матроскиным в этом снежном и промороженном вертолете не очень продолжительное время. Минут пятнадцать-двадцать по внутренним ощущениям. Обзавестись часами я так и не удосужился, но внутренние часы у меня как… часы. Все-таки, отчасти я ведь и самим Временем могу повелевать, хоть и Сил этот процесс отжирает немеряно.
Наконец снежный вихрь начал «стихать». Его вращение замедлялось до тех пор, пока мне по пяткам не ударило что-то твердое. Похоже, конечная. Вот сейчас и узнаем, куда нас в очередной раз занесло. И, сдается мне, что здесь нас с говорящим котом тоже никто не будет оркестром и хлебом-солью встречать.
Глава 15
В самой глубине стылого и замороженного мира, скрытого от любопытных глаз непролазными заснеженными чащобами, стоял величественный Ледяной дворец. В самом сердце этого замка, на сверкающем Хрустальном Престоле неподвижно восседала его хозяйка, древняя, как сам мир, Повелительница Стужи. Или, как некогда боязливо величали её смертные — Снежная Королева, и задумчиво глядела на кружащих перед ней в бешеной пляске Демонов Вьюги.
Её прекрасное мраморное лицо, некогда поражающее людишек своей неземной красотой, уже давно превратилось в сморщенную старушечью маску, изрезанную глубокими морщинами. Но здесь, в уединенном заточении пустынного Ледяного Мира, оценить произошедшую с ней ужасную метаморфозу было некому. Слуги — не в счет, они никогда не осмелились бы даже намекнуть на этот печальный факт.
Мыслями уносилась Повелительница в давно минувшие дни её молодости на самой заре времен, в дальние страны Земель Порядка, где почитали её Богиней Морского Тумана и Смерти, причиняемой морем. Тогда звалась она прекрасной Мариной, за один лишь поцелуй которой люди готовы были умирать.