«Ванька, — сквозь шум в голове вспомнил я имя своего попутчика, — А где это я, в самом деле?»
— Мессир! Мессир! Я иду к вам! — верещал во всю глотку говорящий кот.
Приподнявшись на локте, я заорал в ответ что было сил:
— Матроскин! Иван! Здесь я! Живой! Только долбанулся немного!
— Ну, жив, слава Всевышнему! — облегченно выдохнул богатырь. — А то я кричу, а ты молчишь! Сейчас я тоже к тебе спущусь!
— Подожди, Ванюшка! — Остановил я спешащего на помощь витязя. — Сейчас я здоровье поправлю и «Светляка» соображу!
Малый Целительский Конструкт быстро унял боль в отбитой спине и немного «проветрил» голову. После чего я зажег уже привычный мне «Магический Светлячок», который слегка отвоевал у мглы огромное помещение, заваленное грудой какого-то мусора и хлама. Растревоженная пыль заставила меня несколько раз громко чихнуть.
— Ну, что там? — волнуясь, нетерпеливо крикнул сверху Ванька.
Я огляделся: с потолка свисали толстые канаты, но, рассмотрев их поближе, понял, что это корни исполинских вязов, в изобилии произрастающих на вершине холма. А холмик-то, оказывается, рукотворный!
— Ванька, спускайся сюда! — крикнул я попутчику. — Вон по тем корням! Видишь? Тут, кажись, что-то интересное имеется!
— Угу! — глухо ответил богатырь, протискиваясь в дыру, пробитую моим телом.
Но первым в дыру просочился мой хвостатый друг. Уже через мгновенье они с Ванькой стояли рядом, с любопытством озираясь по сторонам.
— Где это мы, мессир? — с удивлением спросил кот.
— Я думаю, — высказал я предположение, — это древний курган. В таких обычно хоронили великих воинов древности. Похоже, что Горыныч основательно повредил старую постройку, вот камешки вылетели под моим весом…
— Похоже на правду, — согласился Ванька, продолжая пялиться по сторонам.
— Скорее всего, так оно и есть, — согласился и Матроскин.
— Пойдем, что ль, глянем, чего тута есть? — предложил богатырь.
— Пойдем, — согласился я.
Далеко идти не пришлось, буквально через десяток шагов перед нами, тускло мерцая в неясном свете факела, выросла основательно запыленная груда золота.
— Вот это куча! — с присвистом произнес Ванька. — Даже у батьки моего столько злата-серебра не было! — произнес он, забираясь на золотую гору.
Подобрав золотой рогатый шлем, украшенный самоцветами, богатырь, сняв свой, нацепил найденный голову. — Смотри, Гасан Хоттабыч: чисто варяг-завоеватель перед тобой! Рюрик-прародитель! — Скорчил Ванька зверскую рожу, какой, по его мнению, и должны были обладать варяги-завоеватели.
Я со смехом покачал головой: восемь сотен лет пацану, а ведь дитя дитем! Такой вот детской непосредственности я уже давно не встречал!
— А вот и монетки какие хитрые: круглые, квадратные, треугольные, и с дырками! — кричал Ванька, с упоением ковыряясь в золоте, словно свинья в поисках желудей. — Вот такие, с квадратной дыркой, я в стране Чжунго[2] встречал, — делился он со мной своими знаниями. — Людишки там маленькие, узкоглазые и желтолицые, но их там, как тараканов за печкой. Просто до хуа. Племя ихнее так называется — хуа, — со смехом пояснил он мне. — О! — Выудил он из кучи очередную монетку. — А вот такие, со слоном и лучником на спине — я в Бенгалии[3] вида̀л! А эти…
Я с удивлением выслушивал Ванькины познания в нумизматике. Он, похоже, действительно разбирался в древних чеканных монетах. Ох, и покидала же его жизнь в поисках потерянной невесты по всему земному шарику. Похоже, не осталось ни одной дыры во всем мире. Так вот и до Земель Хаоса и добрался.
— А здесь еще и перстней с каменьями самоцветными, жемчугов, да цепей золотых — без всякой меры! — Ванька наклонился, зачерпывая несметные богатство полной горстью. Золотой шлем сорвался с его головы и, жалобно звеня, укатился куда-то в темноту. — Только мне это богатство совсем без надобности, без Ясноглазки моей… — Его плечи неожиданно поникли, когда он вновь вспомнил о своем давнем горе, которое, несмотря на пробежавшую прорву лет, так и не потухло в его душе. Похоже, что именно это горе и не давало нашему герою не только умереть, но даже и постареть, как обычно.
— Ну-ка, товарищ богатырь, давай без соплей! — «по-отечески» прикрикнул я на Ваньку и, как ни странно, это помогло.
— Угу! — громко шмыгнув носом, согласно кивнул паренёк. — Пойдем, — предложил он, спускаясь с золотой кучи, — дальше посмотрим, там, вроде, ступени виднеются…
Лестница, вырубленная в камне неведомыми строителями, уводила нас куда-то наверх, в темноту. Преодолев последнюю ступеньку, мы прошли сквозь резную арку, и оказались в небольшой комнате.
— Смотри-ка, Гасан Хоттабыч, — окликнул меня Иван, — вон по стенам факелы торчат. Может, попробуем подпалить? Наш-то Волшебный Светляк тускловат совсем. Да и чего Силу зря растрачивать? Вдруг потом не хватит?
— Давай, — согласился я, поскольку в его доводах имелась логика.
Я прищелкнул пальцами, активируя свои Пиромантские Способности. Факелы на стенах вспыхнули и на удивление быстро разгорелись, разгоняя по углам пыльный мрак. А перед нами на небольшом возвышении посреди залы стоял роскошный резной трон, вытесанный из костей какого–то огромного древнего животного. Динозавр — не динозавр, но покрупнее мамонта будет.
На престоле, опираясь руками на меч, восседала крупная ссохшаяся мумия. Казалось, что древний властелин все еще жив и неотрывно смотрит темными провалами пустых глазниц прямо перед собой на большой сундук, накрытый истлевшей материей. Сундук висел на толстых золотых цепях, вбитых прямо в каменный потолок.
Где-то я такую «картинку» уже видел… Ну, да, усыпальница Кощея! Я припомнил, как он точно так же в образе усохшей мумии восседал на троне. Правда у него «кощные палаты» побогаче были, да и украшены пострашнее. А вот судя по размерам мумии, мы с попутчиками обнаружили место упокоения очередного Асура. А откидывать тапки, сидя на костяном троне, это у них, выходит, фишечка такая.
— Дела, — тихо прошептал Ванька, словно боялся ненароком разбудить мертвого хозяина кургана. — Здоровый был дядька, не нам чета, Гасан Хоттабыч! А посмотри-ка, каким мечом он махал… — произнес витязь, поднимаясь по ступенькам к трону.
Я промолчал, что при желании могу перекидываться в Сумеречную Ипостась, в которой размерами не уступлю этому «Тутанхамону». Но, пока не хотелось бередить нестабильную психику парнишки. А то еще не так поймет, посчитав меня за очередное Чудо-Юдо, которое просто необходимо уничтожить, как того же Горыныча. И объясняй ему потом, что ты совсем не верблюд!
Ванька осторожно прикоснулся к оружию, легонько провел вдоль лезвия пальцем, стирая многовековую пыль. Меч ответил на прикосновение едва слышным звоном, отразив сверкающий свет факелов своим полированным лезвием. Богатырь немного постоял, а затем принялся сосредоточенно разгибать мумии пальцы. Я даже удивиться не успел.
— Ты прости меня, дядя, но тебе этот меч уже ни к чему, — приговаривал Ванька, словно успокаивая мертвеца. — А мне, ой как, пригодится!
Я вспомнил, что свой меч Иван потерял во время сражения со Змеем Горынычем, когда пробил им глаз сказочной зверюге. А потом еще долго висел на нем, пока не свалился с большой высоты. Конечно, в мече могла срываться какая-нибудь ловушка, но уже поздно пить боржоми — почки отвалились.
— К тому же, он в самый раз мне по рукам будет, если обеими взять, — Ванька продолжал мирно беседовать с бессловесным хозяином меча и подземелья. Да и негоже такому замечательному оружию вдали от битв и сражений пропадать!
Но мумия, несмотря на уговоры богатыря, «сопротивлялась»: ее пальцы, высохшие до твердости дерева, разгибались с трудом. Хозяин меча, словно чувствовал, что его хотят лишить драгоценной собственности.
— Ой! — Последний палец, который богатырь так и не сумел разжать, остался у него в руке. — Прости, дядя, не хотел тебя обижать! — простодушно заявил Ванька, положив отломленную часть тела на колени мертвецу.