– Послушай меня, я приеду через тридцать минут. Слышишь? Я немедленно еду домой. Но скажи мне: от чего она умерла?
– Кому ты нужен здесь, предатель, трус, подлец…
– Дина, я очень прошу тебя, скажи мне: от чего умерла Рая? – Он говорил с ней медленно, едва ли не по слогам выговаривая каждое слово, как с маленьким ребенком или тяжело больным человеком, и это возымело действие.
– Сердечный приступ. Сердце, сердце у нее не выдержало всего.
– Где, дома?
– Нет, в салоне, она принимала успокаивающую ванну… Она хотела успокоиться, она думала, что сможет справиться, как всегда…
– Дина, слушай меня внимательно. – То, что сейчас он должен был донести до сознания совершенно потерянной от горя женщины, притом заставив ее немедленно начать действовать, было настолько важно, что Егоров резко встал с кровати и сделал стремительный нервный шаг в сторону окна.
И тут произошло неожиданное, в первые секунды он даже не обратил на это внимания – где-то в глубине его груди вдруг возникла крохотная болевая точка, словно кто – то изнутри резко вонзил в тело тонкую иглу. Точка стремительно разрасталась, через доли секунды она была уже размером с маленький шарик, потом – шар оказался величиной с бильярдный, но продолжал расти. Он заполнил уже все пространство грудной клетки и теперь пытался вырваться за ее пределы, разрывая ткани и выламывая кости. Боль росла пропорционально и через минуту после укола невидимой иглы была нестерпимой. Потом шар, очевидно, добился своего и, разломив грудную клетку, стал расползаться по всему телу, заполняя дикой, нечеловеческой болью диафрагму и легкие, горло… Он почувствовал жестокое удушье и последним, отчаянным усилием воли вцепился холодеющей рукой в тугой узел галстука, как будто причиной смертельного спазма был именно он.
Постучавшие в дверь апартаментов оперативники и следователь прокуратуры, прибывшие несколькими минутами раньше в заведение «5005», обнаружили на ковре возле кровати распростертое мужское тело, лежащее ничком. В одной руке, неестественно вывернутой в сторону, мужчина все еще сжимал корпус мобильного телефона, по которому, очевидно, разговаривал в момент падения.
– Это и есть Александр Егоров? – невозмутимо поинтересовался у рослого секьюрити, маячившего в дверном проеме, молодой опер, одеждой и повадками более смахивающий на средней руки бандита.
– Он, – коротко подтвердил охранник.
Опер склонился над телом, бесцеремонно развернул голову Егорова, профессионально нащупал артерию на шее.
– Поздравляю, Михалыч, – обратился он к следователю прокуратуры, с интересом разглядывающему убранство апартаментов, – у нас с тобой уже два трупа.
Смерть Бунина Лариса пережила тяжелее, чем можно было предположить, да и сама она никак не ожидала от себя столь острой и болезненной реакции, настолько сильной, что даже организацией похорон вынуждены были заняться ее родители, верная Татьяна и несколько новых друзей, из числа тех, кому Лариса смогла оказать необходимую, а порой и спасительную помощь. Теперь они с готовностью, искренне переживая по поводу гибели ее мужа, принялись за дело, не ведая обо всех перипетиях Ларисиной семейной жизни и не имея ни малейшего представления о некоторых особенностях личности покойного. Совсем иные чувства испытывали родители Ларисы и в несколько меньшей степени – Татьяна. Все трое были, безусловно, слишком порядочными людьми, чтобы позволить себе радоваться по такому поводу, но чувство явного облегчения оттого, что из жизни близкого и любимого ими человека исчез навеки постоянный источник всяческих бед и несчастий, переполняло их души, и, оставаясь одни, они говорили об этом вслух, не стесняясь в том признаться друг другу. К этому примешивалась, безусловно, и благодарность судьбе за своевременность расплаты: зло оказалось наказанным много раньше, чем это происходит в большинстве случаев, когда основные фигуранты событий, и тем более безвинные жертвы злодеев, уже пребывают в ином мире, где, по утверждению посвященных, нет места земным чувствам и эмоциям. Оттого и рождается иногда в людских душах тягостное ощущение вселенской несправедливости и того, что отъявленных подлецов отчего-то не настигает кара Господня.
Для Ларисы настроения близких не были секретом, хотя никто из них не обронил при ней и слова по этому поводу. Она не сердилась, признавая в душе их правоту, но сама так думать и чувствовать не могла – слишком долго Бунин был для нее центром мироздания, единственным мужчиной и просто любимым человеком, в конце концов.
Все скорбные дни она старалась проводить с детьми, с грустью различая в них отцовские черты и прося Господа сделать так, чтобы сходство это осталось только внешним.
Наконец все было кончено, Бунина похоронили очень скромно, при небольшом стечении народа, хотя Лариса и просила обзвонить все редакции, с которыми он сотрудничал. И это было, пожалуй, самым показательным итогом его суетной бестолковой жизни.
Гарик Кеосанян, в отличие от большинства коллег, на похороны пришел, аккурат но положил на крышку закрытого гроба (обезображенное лицо Бунина не позволило хоронить его иначе) две белые гвоздики и одиноко простоял все время, пока длилось погребение, возле ограды соседней могилы, зябко втянув голову в плечи и не глядя по сторонам. Потом он поехал на поминки, в маленький погребок-ресторанчик неподалеку от кладбища, и оставался до самого их окончания, но почти не пил и совсем ничего не ел. Ларисе еще на кладбище показалось: Гарик хочет ей что-то сказать, но не решается или выжидает подходящего момента. Теперь же она была в этом совершенно уверена и, проводив последних участников скорбного застолья, молча села рядом с ним за опустевшим столом, с которого официантки не спеша убирали грязную посуду.
– Тут вот какая история получается, Лариса, – начал он без предисловия, действительно терпеливо дожидаясь все это время того момента, когда она обратит на него внимание.
Голос его звучал странно: глуховато, без обычных игривых, нахальных интонаций. «Вряд ли он так уж расстроен смертью Левы, – подумала Лариса, – скорее – напуган, значит, тоже замешан в этой истории. Совсем неудивительно». В том, что гибель мужа является следствием какой-то очередной его авантюры, она ни минуты не сомневалась, но не имела ни малейшего желания докапываться до конкретных обстоятельств, деталей и вообще выяснять что-нибудь по этому поводу. О чем прямо заявила следователю, тщетно пытающемуся найти закономерности в том поистине броуновском движении, которое представляла собой бурная деятельность Льва Бунина. Гарик между тем продолжал:
– Незадолго до смерти Левка обратился ко мне с одной просьбой, в общем совершенно обычной. Надо было разместить в рубрике информацию о том, что некий господин Егоров появился в свете с новой пассией и вроде как собирается свою бывшую бросить. Сам этот Егоров личность не то чтобы очень интересная, но когда-то был богатенький, и даже очень. Потом разорился, и поговаривали, что спился окончательно, но Левка попросил – я все сделал. Такие вот дела. – Гарик замялся, и Лариса решила, что муж остался должен за эту услугу.
– Он что, не расплатился с тобой?
– Нет, что ты! Расплатился полностью. Да там и говорить не о чем – копейки, я бы с этим никогда к тебе не пришел. Что ты! Нет, дело в том, что этот господин Егоров вчера умер от сердечного приступа.
– Ну и что же здесь странного? Сам говоришь – пил. Потом проблемы с женщинами: старая жена – новая жена, наверняка скандалы – сердце и не выдержало.
– Да, конечно, может быть и так, но за два дня до него умерла его жена, которая старая, или бывшая, я уж не знаю, как это правильно называется. Умерла тоже вроде бы как от сердечного приступа. Гоже, конечно, объяснимо – муж бросил и все такое… Но следствию показалось это странным, сделали вскрытие – в итоге у него действительно приступ стенокардии, а вот с ней – все не просто.
– Что же?
– Сердце у нее действительно остановилось, но от сильного электрического разряда. Правда, в это время она принимала ванну, причем джакузи, так что теоретически что-то могло сломаться и «закоротить». Но говорят, что это маловероятно, в общем, сейчас проводят какие-то сложные экспертизы. Хотя все уже уверены, что ее убили таким вот хитрым способом. И еще. Партнер Егорова, отношения с которым у него последнее время, опять же по слухам, были очень напряженными, сейчас обвиняется в убийстве своей любовницы. И вроде бы все улики есть, но он категорически отрицает и утверждает, что его подставил Егоров. Потому как главная улика – полицейский пистолет «Глок» последнее время якобы находился у того дома, по какой-то случайной причине. А пальчики на пистолете, представь, имеются, причем их обоих. Такое вот стечение обстоятельств. Я решил, что тебе нужно знать.