Медуза представляла собой раковую опухоль, пожиравшую самое себя, ее «волосы» не просто росли наружу, их вытягивало целое кольцо больших черных дыр, окружавших туманность и выкачивавших из нее бессчетные миллиарды тонн материи, чтобы перекинуть ее в никуда. Одна из теорий утверждала, что это вещество, проваливаясь в черную дыру, с приближением к скорости света становится неподвижным, точно так же, как застывает в таких условиях само время. И, таким образом, можно увидеть, как великая космическая Медуза обращает свои жертвы в камень. Но, конечно, это была всего лишь теория, а де Мариньи, с тех пор как более-менее освоил Часы Времени, перестал доверять подобным теориям.
Но несмотря ни на что, Медуза была одним из тех мест, в которые лучше не соваться, и потому Часы Времени сейчас описывали вокруг нее дугу и, то и дело превышая скорость света (и опровергая тем самым еще одну теорию), направлялись к ее дальней стороне. Слова «за красной туманностью Медузы» Искатель воспринял как указание на то, что ему предстояло пересечь очень протяженную и практически незнакомую область, но, как-никак, он (Часы) был вооружен чрезвычайно чувствительными сканерами, с помощью которых должен был без труда обнаружить светящегося и сравнительно медленного в движении Ссссс.
Когда настало время выбора, с чего начать, этого самого выбора практически не было. Тхим’хдра, первозданная страна, существовавшая на самой заре земных цивилизаций? Страна из снов жителей Земли? Но разумному газовому облаку угрожали Гончие Тиндалоса, оно взывало о помощи к Старшим Богам и, возможно, — насколько понимал де Мариньи, более чем возможно, — полученное им указание было просто-напросто откликом Ктханида на этот призыв. Не менее важно было и то, что этот путь предпочла Морин; ее, несомненно, толкнула к этому выбору любовь ко всем (или почти всем) живым созданиям, даже самым странным и причудливым. Впрочем, с нее было достаточно и того, что Гончие Тиндалоса терзали газообразное существо. За три года, на протяжении которых Морин любила Искателя и странствовала вместе с ним, ей пришлось очень хорошо изучить этих тварей. И даже Морин, узнав, возненавидела их.
За эти три года она успела неплохо освоиться с управлением Часами и теперь вместе с де Мариньи наслаждалась движением в почти сказочном летательном аппарате, который описывал замысловатую кривую в космическом пространстве. И когда Красная Медуза уже осталась за спиной, именно Морин первая заметила разворачивающуюся впереди драму и воскликнула: «Смотри!»
Де Мариньи увидел происходившее мгновением позже и увеличил изображение с помощью сканера Часов. Перед ним оказалось большое зеленое облако, похожее на комету с ярким плотным ядром и далеко растянувшимся прозрачным, как паутинка, хвостом. Ссссс в длину достигал, пожалуй, пятидесяти тысяч миль, и, похоже, сейчас еще и чрезмерно растянулся. Де Мариньи сбавил скорость Часов, пустив их по полукругу, вышел на курс, параллельный траектории полета ядра, и оттуда посмотрел в хвост кометы.
Картина, оказавшаяся в поле зрения кормовых сканеров Часов Времени, не оставляла простора для превратного толкования увиденного.
Это были, вне всякого сомнения, те самые Гончие, и сколько! Такой своры де Мариньи не то что не видел, но не встречал даже в худших ночных кошмарах, где эти твари частенько бывали во множестве!
— Клянусь всеми богами Элизии! — прошептал он на ухо Морин. — Ты только посмотри на них!
— Я уже посмотрела, — ответила она, шмыгнув носом, — и рассмотрела. Эти собаки совсем не похожи на других существ. Они способны только на два дела: разрушать и жрать.
Де Мариньи кивнул.
— Что поделать, это мифические твари. Ищейки БКК, которые рыщут по просторам всех времен!
Увидев Гончих Тиндалоса, нельзя было не догадаться, что это такое, но даже тому, кто повстречался с ними сотню раз, трудно было бы найти подходящие слова для их описания. Они были совершенно чужеродны! Эти вампиры, рассылаемые с темпоральных башен призрачного Тиндалоса и проникавшие в самые дальние закоулки четырехмерного пространства в погоне за неосторожными путниками, представляли собой чуть ли не самую ужасную напасть пространства/времени. Эти воплощения нечистоты не обладали какой-либо определенной, живой формой, однако чаще всего имели некоторое сходство с летучими мышами. Полощущиеся в пространстве клочья зла, жадные пиявки, всасывающие самое жизнь. И в принципе не способные насытиться.