— Говоришь, машины ужаса?.. — промямлил Элдин, облизывая внезапно пересохшие губы. И тут же добавил: — О, о! Очередной за…
…«Очередной заряд» — хотел сказать он, но, увы, клуб вонючего обжигающего дыма, прокатившийся по колодцу, заткнул ему рот и со свистом устремился вверх, навстречу зарождающемуся дню. И как только неведомое чудовище под землей выдохнуло в третий раз, так удары стали затихать и смолкли так же неожиданно, как и начались. В мрачной вонючей пещере вновь воцарилась тишина. Но лишь ненадолго. А потом…
— Слышишь? — спросил Герон. — Шаги. Много народу, и все идут сюда.
— По северному тоннелю, — добавил Элдин, — и все слышнее и слышнее. Это может быть только Гадж со своей бандой — он же обещал отправить нас в ад. Или в черное сердце мира снов, в качестве топлива для машины кошмаров, которую держит там Ктулху!
— Элдин, я… — с видимым трудом произнес Герон. — Я просто хочу сказать… то есть…
— Да, да… Знаю, — сурово перебил его Скиталец. — Не волнуйся, я прощаю тебя.
— Я имею в виду… Что? — Герон не сумел скрыть удивления. — Прощаешь меня? За что же?
— За все дурное, во что ты меня втравливал, за то плохое, что ты думал обо мне, и за гадости, которые ты обо мне говорил. За все это я тебя прощаю.
Герон поначалу онемел, а когда к нему вернулся дар речи, принялся браниться:
— Вот уж чертовское великодушие с твоей стороны, раздутый от пива, бессердечный коварный старый забияка…
— И это я тоже тебе прощаю, — без тени смущения в голосе ответил Элдин. — И между прочим, не такой уж и старый. — И, не дожидаясь, пока Герон снова взорвется возмущением, добавил: — А теперь подумай, не знаешь ли ты хоть каких-нибудь богов, к которым можно было бы воззвать? Если знаешь, то попытайся поторопить их, потому что, похоже, ничего другого нам уже не остается…
— Ну конечно рогатые, кто же еще? — говорила на палубе «Савана II» Зура из Зуры, обращаясь к Морин и де Мариньи. — С одного из черных кораблей заметили Герона и Элдина, когда они пешком пробирались вдоль западной границы страны Зуры, направляясь в пустоши. Там подняли «веселого Роджера», спустились с небес и приняли их на борт. Теперь-то можно не сомневаться в том, что ваши следопыты именно к этому и стремились: попасть к пиратам, проникнуть на корабль, разузнать, что к чему, возможно, устроить какую-нибудь диверсию. Но оказавшись на корабле, наверняка сразу сообразили, во что вляпались. Ленгийцы! Пусть они прячут раздвоенные копыта в сапоги, а рога — под треуголки, но этих полулюдей все равно можно сразу узнать хотя бы по приземистым коренастым фигурам и широченным ртам. Ну узнали они их, и что с того? Ленгийцев было слишком много, чтобы драться, бежать было некуда, а черный корабль уже набрал высоту и направился к вулкану Гаджа, — ага! — а рогатые продолжали свою игру, делая вид, будто очень рады видеть Герона и Элдина на борту (вообще-то они действительно радовались, но совсем по другому поводу), а следопыты тоже радовались, кричали «Йо-хо-хо!» и изображали из себя пиратов, но все отлично понимали, что эта зловещая шарада прервется, как только корабль окажется в месте назначения.
Как бы там ни было, судьбе оказалось угодно, чтобы я тем вечером находилась на борту «Савана» и заметила пролетавший черный корабль. Я тут же догнала его, приветствовала и увидела на палубе эту парочку шутов. Я окликнула их по именам, но не сомневаюсь, что ленгийцы уже отлично знали, кто попал к ним в руки. Я потребовала, чтобы их передали мне. У меня ведь с ними давние счеты!
Но полулюди и слышать об этом не захотели, особенно после того, как удостоверились в том, кто на самом деле их «новобранцы». Гадж обязательно захочет увидеть их своими глазами, и у него наверняка будут связаны с ними какие-то особые планы. И все. Мне посоветовали лететь своей дорогой, не вмешиваться, и даже не дали себе труда сказать что-нибудь вроде: «С вашего позволения, о принцесса!» У меня на корабле был только экипаж, никакого воинского отряда, который стоил бы упоминания, так что все козыри оказались у ленгийцев. Мне оставалось только отпустить их.
— Где точно находится вулкан, в котором прячется Гадж? — нетерпеливо спросил де Мариньи. Он рвался в путь и не на шутку боялся опоздать.
— Да вот… вот он! — воскликнула Зура, указывая рукой. — Видите?
Уже начался рассвет. Солнце на треть вылезло из-за горизонта, и мир снов окрасился золотом, не считая, конечно, лежавшей далеко внизу страны Зуры, которая, как всегда, пряталась в туманах и тенях своих замшелых покосившихся надгробий. Но далеко на севере, куда показывала Зура, над серым облачным морем возвышались чуть прихваченные пурпуром горные пики, над которыми всплывало к померкшим звездам большое кольцо черного дыма. А висевшую на северо-западе бледную луну вдруг заслонило что-то почти невидимое, какое-то совершенно чуждое облако, которое вдруг извернулось и, выбросив щупальца, стало подтягиваться по небу к тому самому горному хребту.