Я обыскал башню от крыши до подвала и вывез множество того, что обнаружил там: книги и зашифрованные записи, порошки, эликсиры, мази и так далее. И, конечно же, внимательно прочел все труды Милакриона. И его дневники.
Он оказался осквернен прикосновением Ктулху, который спит и видит сны и сводит людей с ума. Вы знаете что-нибудь о Ктулху?
— Даже слишком хорошо! — нахмурился де Мариньи.
— Знать его имя — и то уже слишком много! — сказал Эксиор. — Милакрион попытался торговаться с Ктулху за тайну бессмертия. Но когда самый ужасный из Великих Древних приказал такое, что могло бы дать свободу заточенным демонам, подчинявшимся ему… Милакрион отказался! И за это Ктулху убил его. Милакрион нарушил договор — Ктулху уничтожил Милакриона.
Де Мариньи кивнул.
— Знакомая история. Но ведь и вы тоже встряли в такую же, верно?
Эксиор повесил голову.
— Совершенно верно. Старый глупый Эксиор К’мул счел себя могущественней Милакриона. Я заключил такой же договор, потому что был уверен, что смогу защититься от гнева Ктулху. Но, как вы только что видели, защиты от него нет. И выход только один — сбежать в будущее.
Что-то встревожило де Мариньи.
— Так, вы заключили с Ктулху какое-то соглашение, какой-то договор… Но бессмертие-то вы получили? Что-то непохоже, ведь если бы мы не явились к вам в Часах Времени, вы были бы мертвы. А раз вы можете умереть, вряд ли следует считать вас бессмертным.
Эксиор поднял голову; на его лице медленно появилась улыбка. Удивленная и очень своеобразная.
— Но я не мертв, — сказал он. И что-то такое было в его голосе…
— Расскажите мне, — сказал де Мариньи, — что именно Ктулху говорил вам о бессмертии. Что предполагалось для того, чтобы вы стали бессмертным?
Эксиор пожал плечами.
— Все это лишь фокусы! — фыркнул он. — Я мог стать бессмертным лишь через детей детей своих детей. И это единственный путь для всех людей, всех прочих живых существ, даже для простых полевых цветов. Стебель пшеницы прорастает из земли, созревает, разбрасывает семена, умирает — и возрождается через свои семена. А как же люди? Ведь Ктулху так настойчиво заманивает людей на сделку с собой именно обещанием бессмертия. Якобы неотъемлемого человеческого права!
Морин тоже прислушивалась к рассказу.
— Но, пожалуй, вы все-таки преуспели, — вдруг сказала она, — и достигли если не бессмертия, то чего-то очень близкого к нему.
Мужчины не без удивления уставились на нее.
— Знаешь, он ведь прав, — сказала она де Мариньи. — О том, что вы похожи, как лепестки одного цветка.
— Это же просто смешно, — возразил де Мариньи. — Нас разделяют бесчисленные эпохи.
Она улыбнулась.
— В таком случае он действительно должен быть бессмертным, согласен?
Де Мариньи помотал головой.
— Но…
— Мы думаем, что отправились назад во времени по своему собственному желанию, — перебила его Морин, явно желавшая доказать свою точку зрения, — но что, если он и впрямь вызвал нас туда, чтобы мы спасли его? Что, если Ктулху все же не обманул его и секрет действительно кроется в детях и их детях? Он спасся и стал «бессмертным», и это сделал его потомок — ты, Анри.
— Ее доводы кажутся вполне убедительными, — сказал Эксиор. — А ведь, если повезет, я все же смогу стать бессмертным по-настоящему. Вы ищете Элизию, верно? Что ж, теперь я тоже ищу ее! Ведь Элизия это и есть бессмертие!
— Это всего лишь жонглирование словесами, — попытался было возразить де Мариньи, который все же отчетливо помнил, что Титус Кроу советовал ему искать в его прошлом. Не просто в прошлом, а в его прошлом. К тому же разве не говорил ему когда-то давным-давно Кроу что-то об искре, которую де Мариньи пронес через века и которой предстоит в один прекрасный день снова разгореться в Элизии?
— Мы можем довольно просто проверить гипотезу девушки, — перебил Эксиор его размышления. — Волшебные способности очень часто проявляются в генеалогической линии непрерывно. Вы волшебник, пусть даже и отрицаете это. О, вы просто не открыли для себя весь свой потенциал, но он при вас. А доказательство заключается вот в чем: ваш отец тоже должен быть волшебником.