Все же постоянное присутствие Армандры в моем сознании изрядно утомляло меня (бывают же такие вещи, которые любой человек хотел бы сохранить в тайне: эмоции, страхи и устремления, которыми он по каким-то причинам не хочет делиться с другими), так что я решил преподать ей урок, если она и дальше будет подглядывать. Такая возможность выпала мне, когда я в ночном кошмаре сражался, пытаясь вырвать Армандру из похожих на толстые колбасы пальцев ее отца, и вдруг обнаружил, что она находится где-то на грани, делящей мое сознание на сон и бодрствование.
«Прекрасно! — мысленно обратился я к ней. — Не знаю, Армандра, что ты ищешь в моих мыслях, но если это, — я очень ярко и живо представил бурную эротическую сцену с нашим участием, одну из тех, которые до тех пор старательно изгонял из своих мыслей, — то, пожалуйста, смотри!»
Она оставалась со мною еще несколько мгновений, за которые я успел почувствовать внезапную вспышку обжигающего гнева и что-то еще, а потом исчезла. Я выждал еще минуту-другую, но в эфире не было и следа от телепатических взаимодействий. Позже я проснулся снова и почувствовал странный легкий ветерок, который ласково овевал мое покоившееся на меховом ложе тело и ерошил волосы. Я точно знал, откуда он взялся — ведь за выходившим на бело-серые просторы Бореи окном в каменной стене царили штиль и покой.
Так обстояли дела всю последовавшую неделю, и когда прошло уже несколько дней третьего месяца, ко мне явилась Унтава, чтобы передать от Армандры приглашение на церемонию Выбора спутника, на которой она должна была выбрать среди обитателей Плато достойного мужчину. Я сказал, что приглашение принесла Унтава, но на самом деле я был готов куда раньше, чем она и мои товарищи сообщили мне новость. В моем сознании уже прозвучал голос Армандры. «Теперь, Хэнк Силберхатт, ты можешь прийти ко мне, если, конечно, еще хочешь меня!»
Казалось бы, очень простые слова, и все же каждый нерв моего тела вдруг наполнился энергией, а в крови, пусть даже неестественно холодной, вспыхнул огонь, какого я в себе, пожалуй, и не ожидал найти. Она позвала меня, и я должен был идти к ней. Но только на своих условиях.
Мы довольно быстро добрались до Зала старейшин, но по дороге Унтава успела рассказать все, что мне следовало знать. Общие сведения о ритуале Выбора спутника у меня имелись, но там были очень важны и подробности. Судя по всему, женщин здесь насчитывалось меньше, чем мужчин, и поэтому последние рассматривали их в некоторой степени как награду, которую холостяк может завоевать. Поэтому девушка обычно заранее давала знать избраннику, что хотела бы видеть своим спутником именно его. Он же находил среди своих друзей того, кому можно полностью доверять, — тот должен был ответить на его вызов. И когда девушка публично объявляет о своих намерениях, он выходит, слышит от дамы подтверждение своих притязаний (хотя, в принципе, возможен и отказ) и бросает вызов потенциальным соперникам, которым могла приглянуться та же девушка. Вот тогда-то избранный друг выходит, следует короткая схватка, в которой «нахал» терпит поражение. Именно так обычно проходит эта церемония. Обычно.
Но сегодня все будет по-другому. Во-первых, спутника выбирает не кто-нибудь, а Армандра. Во вторых, она не делала никаких авансов — во всяком случае, в телесном смысле этого слова — никому из мужчин Плато. И наконец, Нортан давно уже объявил во всеуслышание, что намерен стать мужем Армандры. И если кто-нибудь посмеет оспорить его право на обладание Женщиной Ветров, военачальник будет беспощаден.
Войдя в Зал старейшин, мы обнаружили, что его амфитеатр уже забит до предела. Молодые мужчины — и воины-эскимосы, и индейцы, и белые, и метисы самого различного происхождения — толпились у самых дверей, нервозно подталкивая друг друга. Мы протиснулись на свободное место, и я увидел, что вокруг возвышения тесно сгрудилась другая группа.
На возвышении стояла Армандра, склонив голову, как того требовал обычай — девушка не должна подать знаки своего предпочтения никому из собравшихся. Она была невероятно красива — белая, как чистый снег, в меховых одеждах, не скрывавших совершенства ее тела, и меховых сапожках, напротив, скрывавших несовершенство ее ступней, — изумительная свеча из плоти, увенчанная живым пламенем волос.
Поодаль, в кольце своих приближенных и подпевал, стоял в горделивой позе вооруженный до зубов Нортан. Весь его вид и в особенности мрачная ухмылка, которую он адресовал всем присутствовавшим, должны были служить предостережением любому, у кого хватило бы глупости встать сегодня у него на пути.