— В один прекрасный день, — заявил я, — я вернусь и сверну твою драгоценную шею собственными руками.
— Проваливай! — заорал он, взъярившись. — Проваливай и забирай с собой свою шлюху! Пусть ведьма на постоялом дворе чинит ей ножку заклинаниями!
— Уйдем отсюда, — сказала Кэти испуганно.
— Друг мой, — обратился я к часовому, — клянусь тебе, что, когда буду посвободнее, вернусь сюда и предъявлю тебе счет.
— Пожалуйста, — просила Кэти, — ну пожалуйста, уйдем отсюда!
Я так и сделал, повернулся и пошел прочь. Часовой у меня за спиной изрыгал угрозы, стуча по прутьям ворот алебардой. Я свернул на тропинку, ведущую на постоялый двор, а как только ворота скрылись из виду, остановился и опустил Кэти наземь, да и сам присел подле нее. Она плакала, но, по-моему, от гнева более, чем от страха.
— Никто никогда не называл меня шлюхой…
Я не стал уточнять, что дурные манеры да и словечки такого рода в эпоху замков были не в редкость. Она притянула мою голову к самому своему лицу.
— Если б не я, вы могли бы ввязаться в драку…
— А, все это одни разговоры, — сказал я. — Между нами были ворота, а у него в руках этот маскарадный тесак…
— Он упомянул, что на постоялом дворе ведьма, — сказала она.
Я легонько поцеловал ее в щеку.
— Вы пытаетесь меня отвлечь, чтоб я не думала о ведьмах?
— Мне показалось, что это поможет.
— Но ограда! Проволочный забор! Кто когда слышал, чтоб вокруг замков возводились заборы? Да в ту пору и проволоку-то еще не изобрели!..
— Темнеет, — напомнил я. — Лучше бы поскорее добраться до постоялого двора.
— Но там ведьма!..
Я рассмеялся, хоть смеяться мне, в сущности, не хотелось.
— Ведьмами, — сообщил я Кэти, — чаще всего считают чудаковатых старух, которых никто не понимает.
— Может, вы и правы…
Я поднял ее и сам поднялся на ноги. Она повернула ко мне лицо, и я поцеловал ее в губы. Руки ее крепко обвили меня, я обнял ее в ответ, впитывая в себя ее обаяние и искреннюю теплоту. И на долгое-долгое мгновение во всей опустевшей Вселенной не осталось никого, кроме нас двоих. Лишь постепенно я возвратился к реальности сгустившихся теней и вкрадчивых лесных шорохов.
Вскоре я заметил с тропинки, совсем неподалеку, слабо освещенный прямоугольничек и понял, что это и есть постоялый двор: чему же еще тут быть?
— Мы почти пришли, — шепнул я Кэти.
— Я не буду обузой, Хортон, — пообещала она. — И не стану кричать. Что бы мы ни увидели, я не вскрикну.
— Я уверен в этом, — ответил я, — И мы выберемся отсюда. Не знаю как, но выберемся. Выберемся вместе. Вдвоем.
Едва различимый в глубоких сумерках, постоялый двор состоял из единственного строения, дряхлого и обветшалого, притулившегося под сенью могучих искривленных дубов. Из трубы, делившей крышу пополам, вился дымок, тусклый свет еле пробивался сквозь ромбовидные оконные стеклышки. Вокруг не было ни души, что меня, в общем-то, устраивало.
Я уже почти доплелся до строения, когда в дверях показалась согбенная уродливая фигура. Видно было плохо — слабенький свет изнутри едва обводил контуры неказистого тела.
— Входи, входи, парень, — взвизгнуло скрюченное существо. — Что встал, рот разинув? Тут тебя не укусят. Ни тебя, ни миледи.
— Миледи вывихнула щиколотку, — проговорил я. — Мы надеялись…
— Ну конечно! — выкрикнуло существо, — Вы пришли в самое подходящее место, чтоб излечиться. Сейчас старая Мэг намешает целебный отвар…
Как только я сумел приглядеться, у меня не осталось сомнений, что нас встретила та самая ведьма, о которой говорил часовой. С головы у нее спадали жидкие нечесаные пряди волос, нос был длинный, крючковатый, свисающий к мощному подбородку и почти достающий до него. Она тяжело опиралась на деревянную клюку.
Ведьма посторонилась, и я переступил порог. В очаге горел чадный огонь, неспособный разогнать царивший в комнате мрак. Запах горящих поленьев смешивался с множеством других, не поддающихся определению, и, казалось, обострял их. Запахи висели в комнате как сплошной туман.
— Сюда, сюда, — пригласила ведьма Мэг, указывая дорогу клюкой. — Вон кресло у очага. Сработано добротно из настоящего дуба и выточено по форме тела, а на сиденье шерстяная подушечка. Миледи будет очень удобно.
Я перенес Кэти к креслу и, усадив, осведомился:
— Все в порядке?
Она взглянула на меня снизу вверх. Ее глаза мягко сияли в отсветах огня.
— Все в порядке, — заверила она счастливым тоном.
— Можно считать, что мы на полпути домой, — добавил я.