Доктор Хуенг рекомендовал 100 мл золофта и амбиен для улучшения сна. В течение нескольких дней самочувствие пациента значительно улучшилось, появился аппетит и готовность взаимодействовать с другими пациентами и консультантами.
Пациент понимает, почему она поступила в клинику и стремиться справиться с ситуацией. Пациент больше не страдает галлюцинациями.
Предположительный курс дальнейшего лечения:
100 мл золофта раз в день для лечения депрессии и терапия индивидуальная и семейная у психиатра доктора Леонарда Личми.
Рекомендации:
Выписка
Е-майл от Ники Уоррен Джону Паркеру, 1 сентября
Привет, Паркер,
Прости, что не смогла тебе позвонить или написать. Какое-то время я не очень хорошо себя чувствовала. Хотя сейчас мне лучше. Я дома.
Но теперь ты в Нью-Йорке. Надеюсь, ты хорошо там проводишь время.
- Ники
P.S. Конечно, я помню про твой красный флаг. Иногда я все еще ищу его.
2 Сентября
ПОСЛЕ
Дорогая Дара,
Я уже дома. В конце концов, они выпустили меня из психушки. На самом деле, все было не так плохо, за исключением того, когда приходили мама с папой. Они так смотрели на меня, будто боялись, что если попытаются прикоснуться ко мне, я рассыплюсь в пыль. Нам пришлось пройти семейные сеансы и произнести множество установок, вроде «я тебя слышу и уважаю твое мнение» и «я вижу, как тебя сердит, что я...» и т.д. Тете Джеки понравилось бы.
Врачи были очень милыми, у меня получалось высыпаться, мы занимались декоративно-прикладным творчеством, словно нам снова пять лет. Я и подумать не могла, сколько всего можно сделать из палочек от эскимо.
В любом случае, доктор Личми говорит, что всякий раз, когда я хочу поговорить с тобой, я должна писать письмо. Именно этим я сейчас и занимаюсь. За исключением того, что каждый раз, когда я сажусь писать, я даже не знаю, с чего начать. Так много я хочу сказать. И также много я хочу спросить, хотя я знаю, что ты не ответишь.
Так что я начну с основного. Мне очень жаль, Дара. Очень, очень жаль.
Я по тебе скучаю. Пожалуйста, возвращайся.
С любовью,
Ники
26 Сентября
- Туда.
Тетя Джеки хлопнула ладонью по последней картонной коробке, сильно набитой, перетянутой скотчем слишком узким ремнем, как толстяк, и промаркированной жирной надписью «Гудвилл»[20]. Она выпрямилась, и внутренней стороной запястья откинула волосы с лица.
- Так выглядит лучше, не правда ли?
Комната Дары, то есть прежняя комната Дары, совершенно неузнаваема. Давненько я не видела пола за слоем мусора и одежды, теперь же он был начисто вымыт и пах чистящим средством «Пайн-сол». Старого коврика больше нет, как нет и мешков, наполненных испачканными и порванными джинсовыми шортами, протертыми сандалиями, выцветшим нижним бельем и растянутыми бюстгальтерами. Одеяло с леопардовой расцветкой, которое Дара приобрела за свои собственные деньги после отказа мамы купить его ей, было заменено одеялом с узорами цветочков, найденным тетей Джеки в бельевом шкафу. Даже вещи Дары были упакованы, большую часть собирались отдать на пожертвование; в ее шкафу висели десятки пустых вешалок, качаясь, будто их толкнула невидимая рука.
Тетя Джеки обняла меня и слегка сжала.
- Ты в порядке?
Слишком расстроенная, чтобы говорить, лишь киваю в ответ. Я больше не уверена кто я. Тетя Джеки предложила упаковать остальные вещи самой, и доктор Личми считает, что это пойдет мне на пользу. К тому же, я хотела посмотреть, могла ли сохранить что-нибудь из этих вещей? Доктор Личми дал мне обувную коробку и велел заполнить ее. Около трех дней мы разбирали гору из старых вещей Дары. Поначалу я хотела оставить все: разжёванные ручки, контактные линзы, сломанные очки, – все чего она касалась, любила или пользовалась. Но увидев битком заполненную обувную коробку менее чем за десять минут, я вывалила оттуда все и начала заново.
В конце концов, я сохранила только две вещи: ее дневник, и небольшую золотую подкову в виде ожерелья, которое она любила носить в особых случаях. «На удачу», -всегда говорила она.
Окна открыты, чувствуется сентябрьский легкий бриз. Сентябрь - месяц, который пахнет почтовой бумагой и карандашными опилками, осенними листьями и машинным маслом. Месяц, который пахнет прогрессом, движением вперед. На этой неделе папа с Шэрил переезжают, а завтра я вынуждена отправиться на встречу с Эйвери, дочкой Шэрил. Мама в Калифорнии, в гостях у старого друга с работы, пьет вино в Сономе и ходит на велосипедные прогулки. Паркер уехал учиться в колледж в Нью-Йорке, вероятней всего не спит до утра, заводит новых друзей, мутит с симпатичными девчонками и забывает обо мне. Мэделин Сноу пошла в четвертый класс, по словам Сары, она любимица всей школы. «ФанЛэнд» закрывается на сезон. Я единственная, кто никуда не исчез.
- И последнее.
Тетя Джеки отходит от меня, извлекая из своего кошелка что-то, похожее на прядь лобковых волос. Еще немного повертев это, она достает тяжелую серебряную зажигалку «Зиппо» и поджигает весь пучок.
- Шалфей, - объясняет она, медленно вырисовывая круги. – Очищающий.
Задерживаю дыхание, чтобы удержаться от приступа кашля, при этом мне хочется смеяться и плакать. Интересно, что сказала бы на это Дара? Разве не может она просто покурить какую-нибудь травку и покончить с этим? Но у тети Джеки такой серьезный вид, что я не могу что-либо сказать ей против. Наконец, она заканчивает ходить по комнате и вытряхивает ветки шалфея в окно, тлеющие угольки огня падают на решетку с вьющимися розами.
- Все, - объявляет она с улыбкой, которая не касается ее глаз.
- Ага, - обнимаю себя, вдыхая воздух и пытаюсь уловить запах Дары среди ужасной вони этого шалфея, среди запаха осени и чистого аромата вымытой комнаты.
Но ее запаха больше нет.
Внизу тетя Джеки заваривает нам в кружках чай улун. Она гостит у нас уже две недели.
- Хочу помочь, - весело объявила она, показавшись на нашем крыльце с длинными волосами, заплетенными в косички, неся с собой огромное количество бесформенных сумок, обшитых различными заплатками, как какая-нибудь ненормальная версия Мэри Поппинс. – Пусть ваша мама отдохнет.
Она потихоньку сверху донизу привела в порядок дом. Словно наше жилище - это зверь с линяющей шерстью. Начала тётя с нового расположением мебели в гостиной («у вас не по фэн-шуй»), закончив с неожиданным появлением кучи комнатных растений в каждом уголке дома («дышать стало намного легче, правда?») и холодильником, набитым соевым молоком и свежими овощами.
- Итак, - она располагается у окна и подтягивает к себе колени, совсем как Дара. – Ты поразмыслила над нашим разговором?
Тетя Джеки предложила провести сеанс. Она сказала, что это поможет мне напрямую поговорить с Дарой, рассказать все, что мне хочется ей сказать, извиниться и попросить у нее прощения. Она клянется, что постоянно так общается с Дарой. Тетя Джеки по-настоящему верит, что Дара болтается здесь по другую сторону бытия в виде какого-нибудь призрака шарфа, висячего на стене.
- Не думаю, - отвечаю я.
Даже не знаю, что пугает меня больше – то, что я услышу сестру или что, наоборот, не услышу.
– Но все равно спасибо.
Она наклоняется и хватает мою руку, немного сжимая ее.