- Оставь его мэру, - предложил Профессор. - И в любом случае, как ты думаешь, сколько этих цукини ты сможешь съесть? Еще не родился тот человек, который мог бы есть цукини три дня подряд и сохранять нормальное выражение лица. И я, кажется, припоминаю, Джонатан, ты говорил что-то насчет визита к Сквайру этой весной. Что случилось с этой идеей?
- Не знаю.
Джонатан сделал последний глоток чаю со льдом и посмотрел на небольшое пятнышко сахара, расплывшееся на дне стакана. Было бы и правда здорово увидеть Сквайра, не говоря уже о Буфо, Гампе и Ветке. И было бы приятно путешествовать ради своего удовольствия, а не по делу.
- Почему этот сахар не растворяется, как ему положено? - спросил он Профессора. - Можно мешать целый час, и все равно на дне стакана останется сахар.
- Все дело в химии, - со знанием дела ответил Профессор. - Очень сложный процесс.
- Правда? - Джонатан, похоже, был удовлетворен. - А когда ты хочешь отправиться в это путешествие?
- Вот настоящий путешественник! - воскликнул Профессор Вурцл, наливая себе еще чаю из зеленого стеклянного кувшина. - Мы выступаем в путь завтра. На рассвете.
- Это невозможно. Мне нужна неделя, - возразил Джонатан.
- Зачем?
- Мне нужно проинструктировать этого парня насчет сыров.
- Я ел один из сыров, сваренных им на прошлой неделе. Ему не нужны никакие инструкции, - с нажимом заявил Профессор. - Просто скажи ему, чтобы продолжал в том же духе, пока тебя не будет. Ты ведь доверяешь ему, не правда ли?
- Разумеется, - ответил Джонатан. - У него все получится хорошо.
- Тогда мы отправляемся завтра.
- Мне нужно время, чтобы закрыть дом, спрятать вещи.
Профессор вынул карманные часы, взглянул на них, подошел к дому, захлопнул одну из ставен, задвинул защелку и опять посмотрел на часы.
- Семь секунд, - сообщил он. - Умножаем на восемь, прибавляем десять секунд на дверь, и эта комната наглухо закрыта. Даже слепому понадобится не больше пяти минут, чтобы закрыть весь дом.
Джонатан увидел, что все его аргументы рушатся перед лицом логики.
- А как насчет провианта, Профессор?
- Он погружен. Как ты думаешь, что я делал все утро, болтал с Бизлом о белых костюмах?
- Куда погружен? - спросил Джонатан, убежденный наконец в том, что судьба вновь приподняла свою странную голову.
- Ну как, на твой плот, разумеется. Я позволил себе взломать замок на твоем сарае. Мы готовы отчалить. По правде говоря, мы могли бы отплыть нынешней ночью. Сейчас полнолуние. Мы могли бы плыть при лунном свете и ловить на блесну речных кальмаров.
- Завтра, - сказал Джонатан, - это и так совсем уже скоро.
Из леса послышался отдающийся эхом звук приближающейся тубы, и вдали, на тропинке за ягодными кустами, показались Тэлбот и Ахав, которые выходили из чащи, не преследуемые ни медведями, ни гоблинами. Профессор подскочил и открыл затянутую сеткой дверь.
- Я только скажу парнишке о наших планах, Джонатан. Все даты и прочие сведения у меня записаны. Не беспокойся.
Джонатан сидел над вторым стаканом чаю со льдом и смотрел в окно. Наполовину прочитанный том Дж. Смитерса лежал на столе рядом с его стулом. Всего лишь час назад Джонатан был уверен, что не сможет прочитать больше ни слова. Теперь ему казалось, что во всем мире нет более желанного занятия. И ему внезапно пришло в голову, что, когда клубника окончательно созреет, сам он будет плыть по Ориэли или брести вдоль по речной дороге. Тэлботу и мэру Бэстейблу достанется весь урожай.
Но, с другой стороны, если говорить по совести, он всегда мог взять томик Дж. Смитерса с собой, поскольку на реке его ждали часы безделья, прекрасно подходящие для чтения. Правдой было и то, что, если ему захотелось клубники, искать ее следовало как раз у Сквайра. Потому что, учитывая его объемы, Сквайр Меркл, вероятно, ел ее килограммовыми корзинами. Более того, когда он, Джонатан, вернется домой, то будет чувствовать себя примерно так же, как в прошлый раз, - вдвойне счастливым оттого, что видит свой маленький домик, подвешенные к потолку головки сыра и все остальное, что, как заметил Профессор, приносит человеку удовлетворение. Ничто не приносит человеку большего удовлетворения, чем возвращение из путешествия, - и, разумеется, вы не можете вернуться, пока не уехали. Так что Джонатан наконец решился - он опять уезжает. С этим он прошел к себе в спальню, чтобы упаковать дорожную сумку.
Глава 2
Жабы на лугу
На следующее утро на причале не было никаких фанфар, в отличие от предыдущих проводов несколько месяцев назад. Теперь Джонатан отправлялся не на поиски геройских приключений, а всего лишь в отпуск - путешествовать для собственного удовольствия. На самом деле большинство обитателей городка Твомбли, вероятно, считали эту затею довольно глупой. Редко кто из них уезжал дальше Города Пяти Монолитов, где в конце каждого лета проходила ярмарка, и если бы эта ярмарка не привлекала их, никто не поехал бы даже туда.
У Джонатана, однако, как выразился Профессор, дорога была уже отчасти в крови. Ему казалось, хотя он мог ошибаться, что путешествия придают человеку романтический вид - дают ему то, что Теофил Эскаргот назвал бы bona fides. Джонатан представлял себе, что сидит босиком, в старой треуголке, на краю пристани на Пиратских островах, потягивает ром и ведет светский остроумный разговор с одноглазым человеком с попугаем на плече. Он воображал, что стремительно идет вдоль городка Твомбли и что его глаза окружены теми самыми морщинками, которые возникают от долгого пребывания на солнце, а карманы набиты странными золотыми монетами, награбленными у королей Океании.
Часть его существа, однако, подозревала, что если человек собирается стать благородным искателем приключений или светским львом, то ему лучше таковым родиться - что это нечто вроде природного таланта. Если же он будет играть такую роль, то у него, вероятно, проявится загадочное и злосчастное сходство с гиббоном. По правде говоря, приключения, в которых Джонатан принимал участие прошлой осенью, не вызвали у него ощущения, что он в чем-то изменился; он по-прежнему просыпался по утрам добрым старым Джонатаном Бингом, Сыроваром. Но, впрочем, по зрелом размышлении, он не был так уж недоволен подобной судьбой.
Однако в это спокойное утро, копошась на причале, в то время как на востоке из-за холмов потихоньку вылезало солнце, он слегка завидовал Профессору. Тому не было дела до приключений или до того, чтобы стать кем бы то ни было. Ему вполне хватало походов за особыми разновидностями речных устриц или подсчета цветов в радужных ледяных потоках Лунных гор. Профессору хватало науки. И по сути, более чем хватало. Он никогда не переставал находить все новые чудеса, которые необходимо исследовать.