— Он заставил тебя поклясться, что ты ничего не скажешь мне?
Она лишь кивает.
— Слишком опасно. Я не могу раскрыть большинство вещей о внешнем мире или даже намекнуть об этом…
— Я знаю, — мой внутренний гнев утихает, — я знаю как работает клятва принесенная фейри.
Не удивительно, что она едва не задохнулась. Клятва фейри — нечто, с чем нельзя играть, и она должна быть принята всерьез. Однажды Киаран поклялся никогда не убивать людей, и, если он хоть однажды нарушит ее — он будет умирать долгой и мучительной смертью. Если Киаран заставил сестру принести клятву, должно быть в моём мире всё очень плохо.
Перед глазами вспыхивают воспоминания об Эдинбурге. Я практически ощущаю запах пепла, прежде чем могу затолкать их подальше в свой мозг и закрыть за ними дверь. Не думай об этом. Сначала нужно сбежать от Лоннраха.
Я заставляю себя говорить.
— Давай выбираться отсюда.
Глава 7.
Мы с Эйтиннэ всё ещё поддерживаем быстрый темп, минуя бесконечные ряды деревьев. Кажется, прошли часы.
Я повторяю почти каждое движение её тела, чтобы не наткнуться на острые металлические ветви деревьев. Они цепляются за подол платья и отрывают кусок легкой ткани. Я делаю другой шаг и тут же натыкаюсь на ветку, которая оставляет на моей ноге длинный, тонкий и чертовски болезненный порез. Кровь скапливается у раны и течет маленькими ручейками вниз к моим ногам. Проклятье!
Вдруг по лесу эхом разносится раздирающий вопль Мары.
— Стой, — резко отвечает Эйтиннэ, — не двигайся. У Мары чувствительный нос. Если они учуют достаточное количество крови, они могут рискнуть быть сожженными светом.
Мара подкрадываются сквозь тени между острых веток. Я приготовилась, когда краем глаза заметила какое-то движение. Черт. Вот чёрт. Они приближаются. Не смотря на свет над нами, они быстро передвигаются по слабо освещенным местам. Они ждут, ждут.
Я ощущаю дыхание возле своей ноги и быстро хватаюсь за рукоять клинка. Рычание исходит слева, и я без раздумий вытаскиваю оружие. Мышцы задрожали в ответ.
— Бежим или сражаемся?
На лице Эйтиннэ растягивается улыбка; жестокая и дикая.
— И то, и другое, — в руке она стискивает рукоять клинка, — определённо, и то, и другое.
Я замерла.
— Будь я проклята! Ты действительно сестра Киарана!
Мгновением позже мы начинаем бежать. Как и раньше, я пытаюсь повторять её движения, чтобы вновь не наткнуться на острые ветки. Я такая неуклюжая. Мои ноги не слушаются, я спотыкаюсь, но продолжаю бежать.
Продолжай бежать. Ты сможешь. Ну же!
Последние огоньки над деревьями начинают затухать, один за другим они перегорают, словно задутые свечи. Шорох между деревьев становится громче, ближе. Где-то слева от меня раздается вопль. Мара преследует нас, ждет своего шанса.
Эйтиннэ останавливается на краю последнего кольца света. Она хватает меня за руку и разворачивает так, что мы стоим спина к спине.
— Сражайся столько, сколько сможешь, — говорит она низким голосом. — А затем — беги, я отвлеку остальных.
Я киваю в знак согласия и смахиваю пот со лба. Дыхание тяжелое, слабое. Я дрожу от продолжительного бега, но это уже меня не волнует. Как только затухают последние искры света, нас поглощает тьма. Я прислушиваюсь к каждому шороху вокруг. Теплый поток воздуха ударяет мне в лицо, и я съеживаюсь от резкого запаха.
Щелчок зубов. Я бью клинком, рассекая кожу и мех. Пронзительные вопли боли заполняют тишину. Десятки теней мчатся в мою сторону. Мара двигается так быстро, словно сумрак, обрушившийся на лес после заката.
Я не мешкаю. Мои лезвия свистят в воздухе, рассекая и уничтожая. Я сражаюсь так, как всегда учил меня Киаран — инстинктивно. Каждое из моих чувств обостряется. Вкус силы Мары, дым и пепел, оседает на языке — показатель того, как близко они.
Мои мышцы помнят, как бороться. Сражаться мне удается так же легко, как и дышать. Хотя мои удары менее утонченные, менее гладкие, я наношу их с особым упорством. Каждое убийство придает мне сил, и, наконец, я сражаюсь наравне с Эйтиннэ. Её спина прижата к моей, мы дышим в такт друг другу.