– Вы заявили, что вас зовут мисс Гри, – начал Розенкранц. – Вы сестра миссис Карсон?
– Точно, мой голубок, – Чирли послала ему идиотскую улыбку.
– Вы певица из бара "Желтый кот" в Лонг-Бич?
– Была, – поправила его Чирли. – Сегодня днем меня выставили за дверь.
– Я вижу... И что же вы делали в квартире мистера Карсона, когда туда нагрянула полиция?
Еще более хриплым голосом Чирли ответила, не меняя выражения каменного лица:
– Я лежала плашмя на кровати, одетая только в костюм Евы, и старалась заменить свою сестру у своего зятя.
Большинство полицейских рассмеялись. Уже и без того красное лицо Розенкранца стало багрово-пурпурным.
– Не стройте из себя дурочку! – возмутился Розенкранц. Он кинул взгляд на бумаги в руке и продолжил: – Задержавшие вас люди сообщили, что вы сидели на диване одетая, держа в одной руке стакан с вином, а в другой сигарету.
– Значит, вы все знаете, – усмехнулась Чирли.
Инспектор размышлял, как ему лучше взяться за эту штучку, чтобы продолжить допрос. Он спросил после некоторого раздумья:
– Вы по-прежнему утверждаете, что вы сестра миссис Карсон?
Чирли долго не думала.
– Во всяком случае, во мне есть изюминка. Вы бы очень удивились, если бы я сообщила, где она находится, но я ничего не скажу, чтобы не смущать вашу девственность.
На этот раз никто не засмеялся. Повернувшись к инспектору Филипсу, Розенкранц осведомился:
– Вы проверяли ее данные по нашей картотеке?
– Этим занимаются, – проронил Филипс.
– Теперь вы, мистер Карсон, – продолжал Розенкранц. – Вы не хотите, чтобы при вашем допросе присутствовал адвокат. Вы действительно в этом уверены?
– Абсолютно, – уверил его Карсон. – У меня нет ни малейшей необходимости в адвокате. Я никогда не слышал ни от кого ничего более дикого. Зачем мне было убивать жену? Я любил ее, и прошло всего лишь две недели после свадьбы.
– Таким образом, вы подтверждаете свое первое заявление?
– Безусловно.
– Чья это была идея провести медовый месяц в кемпинге?
– Шеннон, моей жены.
– Вы в этом уверены?
– Без сомнения.
Розенкранц повернулся к Уэнси.
– Билл, распорядитесь, чтобы вошел продавец трейлеров.
Продавец вошел, но на его лице не отражалось ни капли энтузиазма. Это, разумеется, присуще каждому гражданину, когда тому приходится иметь дело с полицией. Он невольно ступал на цыпочках. Инспектор Розенкранц спросил его, не узнает ли он кого-нибудь из присутствующих здесь, и тот указал на Карсона, которому продал трейлер.
– Теперь скажите мне, – продолжал Розенкранц, – кто, по-вашему, бы инициатором покупки – муж или жена?
– Скорее муж... Во всяком случае, он не стал торговаться, как делают большинство покупателей. Он сразу выбрал его и на следующий день забрал.
– Благодарю вас, это все, – заявил Розенкранц.
Чирли взяла сигарету из пачки на столе инспектора и закурила.
– Понятно, что мой зять торопился получить трейлер, – констатировала она. – Он должен был жениться на следующее утро и хотел отправиться в спокойное местечко, чтобы делать то, что делают все молодожены Америки. Потому что, насколько я знаю свою сестру, а я знаю ее двадцать лет, мой зять должен был оставаться весьма воздержанным до того момента, когда они пройдут через мэрию.
Розенкранц опять повернулся к Уэнси.
– Уведите мисс Гри, – зловеще процедил он сквозь зубы, – и держите ее где-нибудь, пока не принесут ее досье и я не кончу с Карсоном.
– Слушаюсь, инспектор, – произнес Уэнси и взял Чирли за руку, добавив при этом: – Пошли, мисс!
– Послушайте, флик, без фамильярностей! – запротестовала она, вырываясь. – Когда берут товар, то платят!
Она направилась к двери и, проходя мимо Карсона, положила руку ему на плечо.
– Не давайте себя запугивать этим типам, Джеймс, – посоветовала она. – Вместо того чтобы тратить время на нас, они бы лучше занялись поисками Шеннон и этих двух монстров. Но ведь это паршивые флики! Они настолько тупы, что не смогли бы воспользоваться и зубочисткой, если бы не было инструкций.
Уэнси уже вышел, когда Розенкранц крикнул ему:
– Если сторож Карпинтери и служащий из Вентури прибыли, то пусть войдут.
– Как вам будет угодно.
Когда Чирли ушла, Карсон заявил:
– Я уже пытался объяснить вам нормальным языком, но готов повторить все сначала. Думаю, что вам бесполезно говорить, что вы теряете драгоценное время. Я не знаю, на чем основана ваша версия, но она глубоко ошибочна.
Розенкранц пожал плечами.
– Она основана исключительно на фактах, мистер Карсон. Честно говоря, факты не вяжутся с вашим заявлением.
– Какие факты? – удивился Карсон.
Вместо ответа инспектор повернулся к двоим людям, которых впустил Уэнси. Один из них был в форме, к нему и адресовался инспектор.
– Вы Нейл Хенсон, сторож озер и лесов, расположенных на территории Карпинтери? Там, где кемпинг, да?
– Да.
– Узнаете ли вы кого-нибудь из присутствующих здесь?
– Да, мистер инспектор, я узнаю мистера Карсона. Последние две недели он провел на моем участке вместе с миссис Карсон. Во время сезона пребывание в кемпинге ограничивается одной неделей. Но так как это было их свадебное путешествие, для них сделали исключение.
– Отлично, – заявил Розенкранц. – В течение этих двух недель вы что-нибудь заметили?
– Ни в коем случае, – возразил сторож, покачивая головой.
– Все, что я о них узнал, было с чужих слов.
– Например?
– Некоторые отдыхающие утверждали, что находят мужа несколько хмурым. А одна из женщин объявила, что, по ее мнению, он просто груб.
– Боже мой! – воскликнул Карсон. – Ведь у нас было свадебное путешествие. Все, что мы хотели, так это немного уединения и чтобы нас оставили в покое.
– Благодарю вас, – обратился Розенкранц к сторожу, и, повернувшись к другому субъекту, спросил: – Вас зовут Роберт Дудли?
– Да.
– Вы начальник почтового отделения в Вентури?
– Управляющий... Мой пост находится на юге города.
– Вы узнаете этого человека? – инспектор указал на Карсона.
– Узнаю, сэр, но не знаю его имени. Во всяком случае, я его не знал, пока не прочел в газете об этом происшествии. Но он останавливался вчера вместе со своей женой у моего отделения. Дело было вечером. Вернее утром, около часу ночи. Они остановились, чтобы решить вопрос.
– И как, вам показалось, они вели себя?
– Ну, мне кажется, что они спорили, если вас это интересует. Женщина настаивала, чтобы объехать Вентури стороной, по сто первой Национальной, а муж не хотел. Он опасался, что дорога все еще блокирована между Малибу и Санта-Моникой. Он утверждал, что это заставит их сделать объезд по горной дороге. Он еще сказал, что при таком дожде и с таким прицепом, к которому он не привык, это рискованно, а он не желал рисковать.
– Каким образом случилось, что вы так хорошо все слышали?
– Они и меня втянули в этот спор. Они спросили меня, не в курсе ли я, свободна или нет для проезда сто первая Национальная.
– И вы говорите, что они спорили?
– Безусловно, мистер инспектор.
– Дискуссия протекала в доброжелательном тоне?
– Ну, они не кидались громкими и бранными словами, не били друг друга по щекам, ничего такого они не делали. Но, тем не менее, спор казался довольно серьезным. И когда муж оплатил мою справку, то его последние слова были, что уже очень поздно, что он устал, что завтра он должен явиться на работу и, следовательно, он предпочитает внутреннюю дорогу. И он объявил жене: "Если тебе это не нравится, ты можешь вернуться поездом".
Карсон совершенно забыл об этом инциденте. Сейчас он окончательно потерял терпение.
– Но, боже мой! – воскликнул он – Ведь я шутил, и Шеннон это отлично понимала. Если я и настаивал, то лишь потому, что не желал очутиться на горной дороге с этим проклятым трейлером.
Розенкранц вынул из досье две фотографии большого формата и, расположив их перед Карсоном, осведомился: