— Викки! — прокричал Расс, развязал галстук, а затем снял и пиджак. Свет горел в гостиной. Позже Расс скажет полиции, что поначалу он не собирался им звонить, потому что на первый взгляд все выглядело вполне нормально. Даже роман Джудит Кренц лежал раскрытым обложкой вверх на столике. Когда же наконец Расс понял, что Вики нет дома, он решил, что жена просто заглянула к какой-нибудь соседке.
Зайдя в спальню, мистер Миллер даже не заметил ни черной розы, ни записки. Он стоял в этот момент спиной к постели и начал раздеваться, развешивая одежду в шкафу. Затем, набросив на себя что-то потеплее, решил посмотреть, что идет по кабельному телевидению. Так прошло еще минут пятнадцать. Вики не появлялась. Пришлось еще раз вернуться в спальню, чтобы позвонить оттуда подружкам жены. Вот тут-то только он и заметил лежащую на подушке записку и черную розу на ней. Записка была написана четким и красивым почерком и гласила: «Исчезла, Но Не Забыта».
Глава II
Остин Форбс, президент Соединенных Штатов Америки, идя на встречу с сенатором Раймондом Френсисом Колби, попал в фокус ярких солнечных лучей, которые, прорвавшись сквозь большие стеклянные двери Овального кабинета, создавали впечатление, будто сам Господь из всех людей выбрал своего возлюбленного сына.
— Рад видеть вас, Рей, — начал президент. — Вы знаете Келли Бенделоу, не правда ли?
— Встречался с ним как-то, — ответил сенатор, вспомнив об интервью, которое организовал знаменитый мастер по компромиссам из команды Президента всего две недели тому назад.
Сенатор Колби сел в кресло, на которое указал ему Остин Форбс, и принялся сквозь восточные окна любоваться прекрасным розовым садом. Президент же устроился в старинном кресле, которое было у него еще в адвокатской конторе в штате Миссури и которое сопровождало его в течение всей сложной карьеры, во время которой он поднимался все выше и выше. Форбс выглядел очень озабоченным.
— Как Элен? — спросил он.
— Прекрасно, — ответил сенатор.
— А вы сами? Здоровье в порядке?
— Более чем, мистер президент. Медосмотр у меня был в прошлом месяце, — пояснил Колби, хотя прекрасно знал, что ФБР уже успело обо всем доложить.
— А в личной жизни — тоже никаких проблем? Дома все в порядке? Финансы, например?
— Мы с Элен собираемся отпраздновать тридцать вторую годовщину нашей свадьбы.
Форбс пристально посмотрел на своего собеседника: добрый парень будто исчез куда-то в один миг и его место занял проницательный, сующий всюду свой нос, политик, на плечах которого лежало огромное бремя власти.
— Просто следующего фиаско мне никак нельзя допускать. Вам ведь известно дело Хатчингс? Говорю вам, Рей, совершенно доверительно. Она лгала мне с самого начала. Сидела, как и вы, напротив меня и лгала. А репортеры все равно раскопали, что им было нужно…
Форбс замолчал, чтобы дать своему собеседнику немного обдумать услышанное. Им обоим, находящимся сейчас в этой комнате, было ясно, какой урон президентскому престижу нанес недавний скандал, когда Сенат забаллотировал президентскую кандидатуру Мейбл Хатчингс.
— Есть ли у вас что-нибудь в прошлом, что могло бы стать источником наших общих проблем? Когда вы были заместителем Мерлин Стил, вам приходилось давать взятки? Марихуаной баловались во время учебы в Принстоне или в Гарварде? А в старших классах не избили ни одной девочки?
Колби знал, что все эти вопросы не являлись проявлением простого любопытства. В Верховном суде имелась вакансия.
— Думаю, что вас ничто не сможет удивить из моего прошлого, господин президент.
Молчание в Овальном кабинете, казалось, установилось теперь надолго. Затем Форбс продолжил:
— Надеюсь, Рей, вы догадываетесь, почему мне пришлось пригласить вас сюда. Если я выдвину вас на вакансию в Верховном суде Соединенных Штатов, то в вас уже никто не должен сомневаться.
— Да, мистер президент.
Форбс улыбнулся, и напряжение сразу исчезло.
— Представление произойдет завтра.
— Я перед вами в неоплатном долгу, мистер президент, — сказал Колби, чувствуя, как ком подступил к горлу. Колби догадывался о предложении, которое сделает президент, уже тогда, когда его только вызывали в Белый дом, однако он не мог сдержать своих эмоций.