- Вот-вот, - лукаво улыбнулся Кузьмич. – При всех наших неприятностях, при всех этих чёртовых перемещениях и пропажи команды, мы только недавно обнаружили один любопытнейший факт.
- Неужели инопланетяне посетили нас своим визитом? – съехидничал Шелестяк. – После всего, что вы нам рассказали, остаются только они. Другими фактами меня теперь до конца жизни не удивишь.
- А ты попробуй. Уверен, ещё как удивишься! - не обращая внимания на колкость, парировал старший механик. Радист не был у него в подчинении, поэтому мог позволить себе такой, в общем-то, безобидный выпад со своей стороны.
- Что попробовать?
- Подойди к борту.
Все замерли в ожидании, даже хмурый Брянцев слегка кашлянул, пряча слабую улыбку.
- Что сделать? – уставился на Кузьмича Валентин.
- Подойди к борту и, свесившись, посмотри вниз, где должно простираться сплошное белое ледовое поле.
- Я льдин, что ли, не видел? – обозлился Валик, сделав кислую мину на лице. – По-моему, только этим и занимаемся всю нашу экспедицию. Осточертели уже до коликов в животе.
- Подойди – подойди, - продолжал настаивать хитрый Кузьмич, заранее предвкушая комизм ситуации. – Когда увидишь, сам всё поймёшь. Вот тогда и посмеёмся вместе.
Валик нехотя, вяло поднялся, словно ему предлагали некую невидаль. Подумаешь, льдины! Он что, все эти недели только тем и занимался, что напропалую сидел в своей рубке, рисуя обнажённых барышень, никогда не выходя на свет божий? Ледовых полей не видел? А что тогда делал атомоход, как не круша их под собой?
- И девочку нашу прихвати с собой, - подтолкнул его Кузьмич.
Лиля вскочила более решительно, нежели её товарищ. Характерная черта чисто женского любопытства не преминула вырваться наружу.
- Пойдём! – потащила она упирающегося Валика. – Чего стоишь, как столб соляной среди пустыни? Глянь на лица, окружающие нас. Вот-вот готовы лопнуть от смеха, наблюдая за твоим неверием.
Отдав Муську Васильчикову, девушка потащила радиста к правому борту, сразу за блоком антенны.
А когда оба подошли к разделительному лееру, прильнули к борту и свесились, ожидая увидеть всё те же бескрайние поля белых льдин, едва не лишились голоса.
Прямо под ними расстилалось сплошное спокойное полотно чистой воды, простиравшееся от горизонта до горизонта.
- Ох! – только и вырвалось у Лили.
Валик внезапно изменился в лице.
- Но… п-по-звольте! – непонимающе уставился он перед собой, обводя ошарашенным взглядом чистое, безо льда бесконечно тихое море. – Эт… это что? – запнулся он.
Сзади, за их спинами послышался взрыв хохота. Смеялись все. Смеялся Васильчиков, хохотал Толик, усмехался Кузьмич, даже хмурый Брянцев сдерживал в себе улыбку. Не смеялся только Рябышев, по-прежнему оставаясь печальным и поникшим, чувствуя за собой вину свалившейся на них трагедии. Даже Муська, казалось, насмехалась исподтишка над Валиком, топорща усы и задрав хвост в руках матроса. И хоть смех и напоминал, скорее выброс нервных эмоций, всё же это был первый весёлый звук, раздавшийся на корабле со времени проведения неудачного эксперимента.
- Я не… - икнул Валик, - я не понял. Эт… это что ещё за хрень?
Он уставился на всех присутствующих глуповатым взглядом.
– А льдины где? Где айсберги? Где полярное наше незаходящее в эту пору солнце? Где груды льда под днищем ледокола, едрит его в печёнку? – Последние слова он выпалил едва ли не скороговоркой.
Лиля обводила взглядом чистый сплошной горизонт. Дул тихий слабый ветер, и в полнейшей тишине светило тёплое, не по-арктически, солнце, отражаясь в морских водах полнейшего штиля. Ледокол просто стоял посреди чистейшей, безо льда воды.
- Так это… - едва не пискнул от потрясения Валик. – Это не море Лаптевых? Не Северо-Ледовитый океан?
- Нет, - толкнул его в бок Толик-лаборант, подавая из-за спины бинокль. – Взгляни, Фома ты наш неверующий. Знаешь, как в анекдоте? У художника спрашивает один неверующий: «Это вы нарисовали картину? Да, - отвечает тот. – А почему у вас Бог в валенках нарисован? Где вы видели Бога в валенках? –Художник рассмеялся: - А где вы видели Бога БЕЗ валенок»? – Толик хохотнул. – Так и ты.
Лиля прыснула. Ей тоже подали бинокль. Когда они навели окуляры на что-то движущееся в ленивых прозрачных волнах, оба едва не схватились за руки от изумления. Вдалеке, резвясь и выпрыгивая из воды, играючи проносились туда-сюда несколько морских созданий, при виде которых у радиста отвисла челюсть. Над головой в чистом без облаков небе порхали чайки.