- Знаю, что опыты с проколом пространства должны были начаться, когда мы под днищем пройдём котловину Амундсена.
- И что?
-Вчера мы к ней подошли. Степан Михайлович с остальными участниками проекта приступил к эксперименту.
- Какого эксперимента? Есть название?
- Но это… - запнулся Толик. – Это же секретная информация… - попытался высвободиться он от крепкой хватки Брянцева.
- Ты не забыл, что я старший помощник капитана? Его заместитель? Выкладывай, иначе поведу тебя прямо к нему. Он знает о результатах опыта? И есть ли они вообще, эти результаты, кроме тех, что я сейчас видел? Ваш Рябышев что, хочет к чёртовой матери потопить корабль? Кто дал ему право заниматься какими-то сомнительными экспериментами на нашем ледоколе?
- Распоряжение поступило из столицы, - едва пролепетал Толик. – Я краем уха слышал, как Степан Михайлович говорил своему лаборанту, что как только судно минует котловину Амундсена, они произведут прокол во времени.
- Каким образом это происходило?
- Не знаю. Меня не допускали к агрегату.
- К агрегату?
- Да. Там, в лаборатории, они собрали какой-то мощный генератор с силовыми установками. Вчера запустили. И сразу начался аврал.
- Что начался?
- Аврал. Суматоха. Что-то пошло не так. Генератор заработал, выдав в помещении лаборатории нешуточный заряд энергии. Двоих отбросило к пульту управления. Сам Рябышев получил разряд электрического тока, сползая на пол. Меня почти парализовало. Помню только, как он закричал, чтобы я побежал к внешней антенне, проверить, работает ли она. Вот я и помчался. – Парень виновато бросил взгляд на Кузьмича. – Едва не сшиб вас с ног.
- Это всё? – спустя несколько секунд раздумий, спросил Брянцев.
- Всё. Вернулся в лабораторию, доложил, что антенна крутится. Получил указание от руководителя проекта пока ничего не говорить капитану.
- На каком основании?
- Он показал мне правительственную радиограмму. Проект должен оставаться в секрете до той минуты, когда будет выявлен окончательный результат.
- Какой?
- По изначальному плану, эксперимент предполагал собой прокол в пространстве, выйдя из которого, ледокол со всем экипажем должен оказаться в совершенно ином отрезке временных эпох планеты.
Толик беспомощно умолк. Кузьмич присвистнул:
- Ничего себе, картинка вырисовывается! После эксперимента мы должны оказаться в абсолютно ином времени?
- Так точно.
- И в каком именно?
- По мнению Рябышева, в какой-то эпохе восемнадцатого или девятнадцатого века.
Кузьмич присвистнул вторично, поднимаясь на ноги:
- Мать господня! Перемещения во времени? И не где-нибудь, а у нас на ледоколе? Это что ж творится! Академия наук не могла подыскать более подходящего места? Вообще там с катушек съехали?
- Как раз и планировали в ледяных полях произвести эксперимент, чтобы не зацепить какое-нибудь пространство с людьми.
- Да? А наш экипаж не люди? Можно в расход пустить, в случае неудачного перемещения?
- Но всё пошло не так, - закончил Толик, виновато заикаясь, будто сам был руководителем проекта. – Что-то не сработало, что-то вышло из-под контроля, произошёл непредвиденный сбой. Сейчас я увидел то, что должно было произойти с антенной ещё вчера.
- Позавчера, - поправил его Кузьмич. Брянцев по-прежнему держал за воротник младшего лаборанта, лихорадочно что-то обдумывая.
- Позавчера, - повторил старший механик. – Я бросился за тобой, но тебя и след простыл. Как раз заметил остановившийся блок антенны, окутавшийся мерцанием. Тогда тоже палуба дрожала от вибрации.
- Выходит, дружочек, что из твоей памяти исчезли целые сутки? – задумчиво резюмировал Брянцев. – Вот что, - обернулся он к старшему механику. – Веди его к капитану. Пусть он расскажет Данилычу всё, что знает. – И, видя, как Толик пытается протестовать, решительно добавил. – Да-да. Расскажешь всё, что только что поведал нам. Без вопросов! Или хочешь быть соучастником гибели экипажа?
- Но ведь радиограмма… - пролепетал младший лаборант. – Правительственная.
- Никакая она, на хрен, не правительственная! – взорвался Брянцев. – Просто прислали из Мурманска. Какая-то кучка выживших из ума горе-учёных, помешанных на пресловутой «машине времени» в кавычках, выпросили разрешение у «Росатомфлота» поколдовать что-то в лабораториях ледокола. Им дали в распоряжение наше судно. Вот и всё.