Несмотря на то, что я жил лишь в нескольких улицах и регулярно к нему приходил, он был несчастен, потому что я отказывался переезжать в дом к нему и к матери.
- Экономия денег, - сказал он, указывая на высокую арендную плату. – И еда – разве твоя мать так плохо готовит?
- То, что она готовит, я ем сейчас больше, чем когда-либо прежде, - возразил ему я. Мать приносит мне кастрюлями жаркое и пироги, суп и пирожные, а когда я прихожу в дом родителей, то мать выставляет на стол все, что она за день до того приготовила.
- Он – писатель, - защищала меня мать откуда-то из внутренней части дома. - Он должен быть один, когда пишет. Он не нуждается в старой курице или в старом петухе, таких как мы, чтобы они постоянно тревожили его…
Мои сестры близнецы Ивона и Иветта, постоянно навещают родителей, хотя живут они в сорока пяти минутах езды на машине. Иветта – в Гарднере в нескольких милях отсюда, а Ивона – в Ворчестере. Когда они приходят, тот тут же начинают возиться на кухне вместе с матерью. Они нежны с отцом, и их нежность незаметна, как будто они ему приходятся не дочерями, а матерями. Вопреки фантазиям матери, одевающей их в детстве в одинаковые платья, Ивона и Иветта, когда выросли, стали одеваться по-разному. Ивона любит скромную одежду и ненавязчивые цвета, а Иветта – та наоборот – яркие оттенки и высокие каблуки. Как-то в лучах вечернего солнца она чем-то напомнила мне Розану, и мое сердце екнуло. Когда Иветта и Ивона собираются вместе, то весь дом наполнялся смехом и тихими разговорами о детях, о рецептах блюд, о стилях причесок и о магазинах, и все это полно веселья, счастья и света. У каждой по трое детей: два сына и дочь, словно их близнецская идентичность не изменилась, несмотря на прошедшие годы. Старшего сына Ивоны зовут Брайан, ему - одиннадцать, дочери Донне - десять, а младшему Тимоти только стукнуло восемь. У Иветты же Ричарду – десять, Лауре – девять, а Бернарду – шесть.
Роз уехала, она самая молодая, яркая и красивая из нас. Она с медалью окончила Фенвейский Женский Католический колледж в Бостоне, а затем получила юридическую степень в Бостонском Университете и начала работать вместе с мужем, Гарри Баррингером из Албани, специализируясь на общем законе. Ее муж еврей. Он интеллектуал, занимающийся политикой – однажды он чуть не стал депутатом штата от Демократов, но Либералы тогда победили незначительным перевесом в голосах – их позиции не совпадали с выдвигаемой им программой. Пока он ухаживал за ней, Роз приняла иудаизм. Они обвенчались в синагоге Эммануила в Албани. Гарри родился в Албани, где они и продолжают жить вдвоем. Меня что-то сильно озадачивало, когда отец рыдал сидя на веранде. Он оплакивал Роз. Слезы струйками катились по его щекам. Была ли на это какая-нибудь очевидная причина? Но свадьба Роз уж точно разбила сердце матери, поскольку она многое делала по дому. Отец и мать никогда не обсуждают переход Роз в иудаизм. Каждое воскресенье они ходят на мессу, никогда не пропускают ни одного из католических праздников и обрядов, и каждую первую субботу каждого месяца приходят на исповедь, хотя мне трудно вообразить те грехи, в которых они каются.
Я давно уже не хожу на исповедь и на мессу. Родители не сомневаются в том, что я остался католиком, также как и в том, что и Роз тоже. Иногда вечером я могу придти в «Сент-Джуд» и помолиться, когда уже темно. Как-то Сестра Анжела сказала, что одним из самых страшных грехов является отчаяние. Я молюсь о матери и отце, и каждом члене нашей большой семьи, и еще о тете Розане, где бы она не была, и том, чтобы мои молитвы были услышаны господом, притом, что я избегаю исповеди.
По праздникам семья всегда собирается вместе, и хотя Роз и перешла в иудаизм, она продолжает соблюдать и католические праздники. Они вместе с Гарри всегда щедры на подарки в Святки, и никогда не пропускают воскресный обед после пасхи. Мать больше не жарит пасхальную ветчину, она запекает индейку по всем правилам. Первый раз, когда душным пасхальным утром я вошел в дом, охваченный ароматом индейки, то я обнял мать и расцеловал ее в щеку, и тогда она отмахнулась от меня, примерно так же, как это было в детстве, когда она отгоняла нас от своей кровати. Мать даже перестала спрашивать Роз, когда же у нее появятся дети.
О, эти дети.
И вот мы подошли к детям, с ними у меня связано гораздо больше, чем с кем-нибудь еще. Они часто приходят ко мне в дом, особенно сыновья и дочери Арманда, проживающие во Френчтауне. Я обычно их вижу, когда у них есть время после школы, или на выходные. Дети Иветты и Ивоны обычно ко мне заходят, когда их матери приезжают во Френчтаун. Они не упускают возможности провести здесь часть летних каникул. Главной достопримечательностью является бассейн Арманда.
С детьми у меня немало дел. Приходя ко мне, племянницы тут же берутся за любую работу по дому. Они моют пол и посуду, вытирают пыль со шкафов книжных полок. Племянники же тут же направляются за покупками (главным образом они покупают булочки, пирожные и конфеты, что позже сами же и съедают), отправляют мои письма и рукописи в ближайшем почтовом отделении. Я изо всех сил стараюсь заплатить им, пытаюсь чем только можно заинтересовать их, держу целые полки книг и игр для детей разного возраста. У меня есть полное собрание записей Элвиса Пресли, что постоянно слушают старшие сыновья Арманда Кевин и Денис.
Я выгляжу иногда как предатель, будто бы использую детей для своих собственных целей. Но за этим есть что-то еще. Я до сих пол не женат, и своих детей у меня нет, и, кроме того, я нуждаюсь в одиночестве, чтобы можно было писать, чтобы слова танцевали на бумаге и пели – эта квартира гарантирует мне одиночество. Этажом ниже живет одна пожилая пара по фамилии Контуар, об их присутствии я знаю лишь, когда они выкручивают до отказа регулятор громкости телевизора. Когда ко мне приходят племянники, то в мой дом они приносят с собой цвет, звук и бунт. Они оккупируют все пространство и начинают что-нибудь делать. Девочки экспериментируют на кухне, придумывая новые блюда, перепробовав все из поваренных книг, которые я когда-то мог купить в букинистическом магазине. У нас бывают продолжительные прогулки, хотя я по возможности избегаю кладбища Святого Джуда, и не могу сходить с ними на луга, потому что там, где раньше были деревья и трава, сейчас отстроена большая торговая зона, а Мокасинские Пруды превращены в парк водных развлечений, где краски уже не переливаются как когда-то из зеленого в красный.
Я провожу с детьми немало времени, внимательно изучая их и не прекращая свой поиск. Я делаю это тщательно, тайно, как бы невзначай, но я знаю, что ищу. Я пристально рассматриваю их, начиная со дня их рождения.
Я все время учусь любить их. Я переживаю за болезненную застенчивость Дебби, особенно когда она оказывается за спиной у всех, нахально добивающихся своего. Я необычно горд за Майкла, когда тот получил первое место на конкурсе сочинений в школе, мастерски описав Гетисбургскую Битву, дополнив все это панорамой с миниатюрными солдатами и пушками, которых он вырезал и клеил из бумаги всю зиму. Лаура настолько красива и хрупка, что мне хочется стать рыцарем на белом коне, чтобы защищать ее от всех бед, от бандитов и хулиганов, с которыми она неизбежно будет сталкиваться.
Эхо Розаны отозвалось и в новом поколении. Так же, как моя сестра Ивона любит яркие и вызывающие цвета, так же легка в общении с мальчиками Донна, храня для меня и другие сюрпризы Розаны. Где-то есть старые фотографии Розаны в детстве, где она так похожа на Донну в этом возрасте за исключением того, что черты Донны гораздо тоньше, будто кровь, текущая по венам Морё, с появлением на свет нового поколения очистилась. Иногда у чуть ли не слезы выступают у меня на глазах, когда я смотрю на Донну.