Дуг быстро кивнул.
— Она была большая. Около десяти футов в ширину.
— Воронки больше нет, — с некоторым сожалением заключил Вонамейкер, — но в то время это было самой популярной достопримечательностью в Альдердейле. До того, как метеорит выкопали, до того, как он перестал быть радиоактивным, все жители города приходили посмотреть на воронку. Ваши мать с отцом были там, как и мать и отец Вики, как и матери и отцы всех остальных. Они еще не были женаты или, возможно, ждали более благоприятных материальных условий для рождения детей, но они приходили, и та жутко тяжелая радиация изливалась на них из воронки, вызывая изменения в клетках репродуктивных тканей.
Вы же слышали о монстрах. Монстры были мутантами, рожденными от родителей, чьи зародышевые клетки изменились под воздействием радиации, излучаемой метеоритом. Но не все дети родились пародиями на человеческие существа. Многие были нормальными… по крайней мере, внешне. На самом деле, они тоже были мутантами, но данный факт стал очевиден лишь много лет спустя по причине своего рода задержки во времени. — Вонамейкер посмотрел куда-то поверх плеча Дуга, и его губы растянулись в безрадостной улыбке.
— Всю свою жизнь я не перестаю изумляться изобретательности и предусмотрительности Матушки Природы. Как хорошо она обеспечивает тех своих детей, к которым благоволит! Растения и животные, которым оказывается предпочтение, прекрасно адаптируются к окружающей среде, снабжаются всей возможной помощью и поддержкой в постоянной борьбе за выживание. Вот послушайте — если среди монстров вдруг появится младенец сверхчеловек с физическими данными, значительно превосходящими физические данные обычных людей, будет ли он опознан как сверхчеловек?
Дуг заколебался.
— Ну, думаю, это будет довольно трудно определить.
— Именно! — воскликнул Вонамейкер, засияв одобрительной улыбкой. — Мало какие из монстров походили друг на друга физически. Если б среди них появился сверхчеловек, его просто приняли за очередного монстра. Его бы поместили в соответствующее учреждение за высокими заборами и надежными решетками до конца жизни. Или, если бы позволили жить в мире людей, его бы травили, преследовали, сторонились и издевались бы над ним.
Дуг потрясенно воззрился на доктора.
— Вы хотите сказать, что в результате радиации, испускаемой метеоритом, на свет появился сверхчеловек?
— Да, — быстро ответил Вонамейкер.
— Но это кажется несколько притянутым за уши. Похоже на фантазию.
— С чего бы это? — спросил Вонамейкер. — Неужели вам никогда не приходило в голову, что когда-то очень давно мы сами были сверхчеловеками и вытеснили других существ более низкой человекоподобной расы? Мы тоже результат мутации. И помните, что радиация из метеорита постепенно сошла на нет, а это означает, что она перемещалась по широкой шкале интенсивности от высокой к низкой, и каждая степень интенсивности производила разные изменения в зародышевой плазме. Слишком ли невероятно предположить, что одна из этих степеней интенсивности породила сверхчеловеков, тогда как результатом других были всего лишь монстры?
— Я… я не знаю, — промямлил Дуг. — Но какое отношение к исчезновениям имеют сверхчеловеки?
— Да прямое. Рассмотрим факты. Исчезновения начались чуть более двух лет назад, в то время, когда дети родителей, которые подверглись радиации от метеорита, достигли зрелости. Внешне эти дети выглядели как обычные люди, но это были мутанты. И только когда они достигли зрелости, их физические и умственные отличия стали обнаруживать себя. А почему эти изменения появились, только когда дети повзрослели? Потому что зрелость — это тот период в жизни индивидуума, когда уровень его физического и умственного развития позволяет ему встать на ноги. Потому что именно по достижении зрелости, когда сверхчеловек обнаруживается как таковой, он может справиться со своим отличием.
Отсюда и исчезновения. Очевидно, изменения, которые произошли по достижении зрелости, были такими значительными, что мутанты больше не могли находиться среди обычных людей. Они должны были уйти куда-то, где могли бы спокойно жить. Скорее всего, они собрались вместе и даже сейчас ведут свою необычную жизнь в каком-нибудь укромном уголке Земли.
Дуг облизал губы. Голос его прозвучал напряженно.
— Если то, что вы говорите, правда, значит… значит, я тоже должен исчезнуть.
Вонамейкер пожал пухлым плечом.
— Если моя теория верна. Никаких подтверждающих ее фактов пока нет, а до этого кто может сказать? Даже если б я сам был уверен на все сто процентов, я все равно не мог бы сказать, поскольку не знаю всех факторов относительно вашего конкретного случая.
Теория. Неуверенность. Если. Безнадежность поисков захлестнула душу Дуга противоречивыми чувствами отчаяния и гнева. Куда бы он ни обращался, всюду его встречало лишь разочарование.
Старательно скрывая свое уныние и неудовлетворенность этим визитом, Дуг распрощался с Вонамейкером. Он вернулся в свой номер в гостинице, где бросился на кровать, даже не сняв пальто. Его пальцы с силой вдавились в матрас, конвульсивно сжимаясь, словно искали прочности в мире, который неожиданно стал нереальным.
В последующие дни гостиничный номер сделался для Дуга чем-то вроде тюремной камеры. Он жаждал уединения, которое исключало мысль выйти на улицу и, в конце концов, арендовал маленький домик на окраине Альдердейла. Уединенность места устраивала его идеально.
Некоторое время он занимался тем, что приводил дом в порядок, но когда все было сделано, апатия безраздельно завладела им.
У него не было планов на будущее. Существование в настоящем без надежды или смысла. Его затягивало в омут воспоминаний и размышлений, которые становились все дольше, все мрачнее.
Дуг забросил себя, забросил дом. Он похудел и осунулся, а потом заболел. Это началось как-то утром с головной боли, и к следующему вечеру он настолько ослабел, что не мог двигаться. Головная боль сделалась просто невыносимой. Каждый удар сердца причинял боль, которая грозила расколоть череп надвое. Лихорадка охватила его, как всепожирающее пламя. Ночь принесла благословенное забытье.
На следующий день он проснулся слабый, дрожащий, но чувствовал себя лучше. Его терзал голод, почти неестественный, и невыносимая жажда. Он жадно набросился на свой небольшой запас еды, пил и пил воду, которую набрал в колодце во дворе, прямо из ведра. Самочувствие его еще улучшилось, но появилось какое-то странное необъяснимое ощущение. Болезнь прошла, но чувствовал он себя как-то… необычно.
Дуг не мог точно определить свои ощущения. Он как будто находился в состоянии постоянного изменения, и каждая клеточка его тела двигалась и смещалась. В моменты физического покоя к нему приходили звуки, которые в то же время не были звуками, ибо, как ни напрягал он слух, их не слышал.
Это ощущение продолжалось, крепло. Что-то, похожее на электрический ток, побежало по телу, пронзая все его существо нервным трепетом. Мозг наполнила активность, которая не была мыслью. Поток звука, который не являлся звуком, хлынул в уши. Острое осознание всего, что его окружает, углубилось, расширилось, заострило восприятие, заставляя его видеть, слышать и ощущать все, как никогда прежде.
Это продолжалось… а потом всякое ощущение изумления, странности покинуло его. Превращение завершилось.
Он стоял в сгущающихся сумерках с золотистой аурой, пульсирующей вокруг него, и напряженно вслушивался, не используя свой слух. Его мозг — его новый мозг — простерся вовне и вдаль; рука, шарящая в темноте, искала руководства. И оно пришло… в точности как и обещали ему его новые ощущения.