Сен-Пьер пустился в рассуждения на тему «в какой стране лучше жить», а Коллонтай думала о том, что в ближайшие месяцы ее ждут великолепные дипломатические приемы во французском посольстве, на которые, по обыкновению, там не жалели средств.
– Все эти северные дали для таких людей, как мы, прямо скажем – не рай, – разливался Сен-Пьер. – Дайте нам праздник! Иначе как выжить в этом мерзком климате, помноженном вдобавок на шведский неповоротливый протестантизм?
Уже через несколько минут Коллонтай перестала слушать. Демагогические речи Сен-Пьера она давно знала наизусть. К тому же француз на все лады расхваливал своего соотечественника Поля Валери, заверяя, что именно он в следующем году получит Нобелевскую премию.
Сен-Пьер делал вид, будто не замечает, как советский полпред норовит ввернуть в разговор имя Максима Горького. «Уж если кто и может соперничать с Полем Валери, то только Иван Бунин», – добавил он. После этих слов вконец раздосадованная Коллонтай повернулась к оказавшемуся рядом представителю Великобритании и завела светскую беседу с ним.
Английский посланник был ей симпатичен. Этот образцовый джентльмен чем-то напоминал Коллонтай испанских князей, с которыми она подружилась во время своего недолгого пребывания в Мехико. Самоуверенный англичанин был всегда не прочь посмеяться над чужими недостатками.
До недавнего назначения в Стокгольм он занимал консульскую должность в Ленинграде. Жизнь в бывшей царской столице стала тяжелой, поделился он своими впечатлениями. Изможденные лица прохожих свидетельствуют о том, что люди элементарно недоедают. В стране победила революция, а в общественных местах и скверах толпятся нищие и бездомные. Многие просят милостыню.
Может быть, он специально подначивал ее, добиваясь, чтобы обычно невозмутимая Коллонтай вышла из себя? Она не повела и бровью. Коллонтай приезжала в Москву и, конечно, знала о трудностях, с которыми каждый день сталкивались ее сограждане. Однако в центре города, особенно на Спиридоновке, где располагался Народный комиссариат по иностранным делам, ничто не напоминало об этих невзгодах.
Коллонтай знала также, что в стране сформировалась новая знать, занявшая роскошные особняки, конфискованные государством у дворян, промышленников и прочих миллионеров. В этих особняках ныне проводили банкеты и устраивали пышные празднества.
Советский полпред решила сменить тему разговора. Конечно, ей не нравилось такое положение дел. Она презирала нуворишей, нагло выставляющих напоказ свои буржуазные манеры, однако она не могла не признать, что сама – занятный парадокс! – принадлежит к привилегированному классу, созданному существующей системой.
Коллонтай заговорила о Голсуорси и о том, какая честь оказана Великобритании Нобелевским комитетом. Дипломат удовлетворенно кивнул головой, однако не лишил себя удовольствия отпустить шпильку:
– Что подумали бы об этой церемонии Шекспир и Мольер? Как все же смешны эти скандинавские аристократы! Слава богу, у них есть для развлечения хотя бы эта премия, иначе о них и вовсе никто никогда не вспомнил бы.
Глава 2
Англичанина увлек за собой знакомый, и советский полпред осталась в обществе откуда-то вынырнувшего финского дипломата. Низкорослый, тщедушный и к тому же рябой посланец Хельсинки мало интересовал Коллонтай. В мужчинах она ценила напор и силу.
Финн привычно начал жаловаться на Республику Советов. Всякий раз, встречая Коллонтай на светском приеме, этот брюзга принимался донимать ее рассуждениями относительно спорных вопросов между правительствами их стран. Факт оставался фактом: граница между СССР и Финляндией протянулась на сотни километров и проходила неподалеку от Ленинграда.
Дипломат опасался повторения событий гражданской войны 1918 года. В то смутное время Россия воспользовалась своим положением, чтобы напасть на Финляндию, ранее входившую в состав Российской империи. Финны тогда оказали яростное сопротивление, и представитель Хельсинки не упускал случая, чтобы лишний раз напомнить об отваге соотечественников.
– К чему ворошить события более чем десятилетней давности? – возразила Коллонтай с видом святой невинности. Ей было отлично известно, что Москва так и не отказалась от замысла вернуть Финляндию под свой контроль – полностью или частично.
Коллонтай, сама потомок выходцев из Финляндии, хорошо понимала эту страну и даже посвятила ей несколько научных работ, в частности «Жизнь финляндских рабочих» и «Финляндия и социализм». В коммунистическом движении она заслуженно пользовалась репутацией специалиста по финскому вопросу.