Во внедорожнике никого не было. Из-под покорёженного капота сочилась струйка пара. Сэм кое-что заметил, и ему не хотелось говорить об этом вслух. Словно прочитав его мысли, Астрид сказала:
– Посмотрите на кнопки. Дверцы заперты изнутри. Если бы из машины кто-то вышел, они были бы отперты.
– Значит, кто-то вёл машину и исчез, – произнёс Квинн.
Веселья в его голосе больше не было. Шутки кончилось.
Дом Гейтеров располагался в двух кварталах отсюда, на Аламеда-авеню. Квинн ещё пытался крепиться и вести себя как ни в чём не бывало, в общем, – как старый добрый Квинн. И вдруг он сорвался на бег.
Сэм с Астрид бросились вдогонку, но куда там! С головы Квинна слетела шляпа, Сэм на бегу подобрал её. К тому времени, когда они добежали до дома, Квинн уже отпер дверь и скрылся внутри. Сэм и Астрид прошли в кухню.
– Мам! Пап! Эй, вы где? – раздавались со второго этажа вопли Квинна.
Крики становились всё громче и истеричнее, послышался отчётливый всхлип. Сэм с Астрид сделали вид, что ничего не заметили. Квинн сбежал вниз по лестнице, продолжая звать родителей. Ответом ему была тишина.
Свои тёмные очки он до сих пор не снял, и Сэм не мог видеть глаз друга. Однако по щекам Квинна текли крупные слёзы, голос то и дело срывался на плач. Сэм почти физически чувствовал ком, застрявший в горле Квинна, точно такой же был и у него самого. Не зная, чем помочь другу, он молча положил шляпу на кухонный стол.
Квинн, тяжело дыша, вошёл в кухню.
– Её нет. Её здесь нет. Сотовый не отвечает. Может, она оставила записку? Вы не видели записки? Поищите, пожалуйста, записка обязательно где-то должна быть.
Астрид щёлкнула выключателем.
– Электричество работает.
– Что, если они умерли? – спросил Квинн. – Нет, это невероятно. Наверняка мне снится кошмар, и я скоро проснусь. Потому что это… просто невозможно.
Он схватил телефонную трубку, нажал на кнопку вызова, прислушался. Вновь нажал и поднёс трубку к уху, потом принялся указательным пальцем набирать номер, бормоча что-то под нос. Наконец, оставил телефон в покое и уставился на него так, словно ожидал, что тот вот-вот зазвонит.
Сэму отчаянно хотелось пойти домой, узнать, что там, и в то же время он ужасно этого боялся. Но не бросать же, в самом деле, Квинна? Оставить его одного в пустом доме, всё равно что прямо сказать: твои родители исчезли.
– А я вчера вечером поругался с папой, – пожаловался Квинн.
– Не думай сейчас об этом, – посоветовала Астрид. – Пока нам известно только одно: мы в случившемся не виноваты. Не мы всё это устроили.
Она погладила его по плечу, и её прикосновение словно что-то надломило в Квинне. Он сорвал тёмные очки, швырнул их на кафельный пол и громко разрыдался.
– Всё будет хорошо, – промямлила Астрид, успокаивая, похоже, скорее себя, чем Квинна.
– Ага, – неубедительно поддакнул Сэм. – Конечно. Это просто какое-то… – он не знал, как закончить фразу.
– Может быть, такова Божья воля? – с надеждой произнёс Квинн, поднимая покрасневшие глаза. – Это всё сотворил Бог, – добавил он с каким-то остервенением.
– Может быть.
– А как же иначе? По-по-по… – он осёкся, прерывая паническое заикание. – Поэтому всё обязательно образуется, – продолжил он, явно воодушевляясь мыслью, что случившемуся есть объяснение. – Да, я уверен, всё будет хорошо. Обязательно.
– Теперь пойдём к Астрид, – предложил Сэм. – Она живёт ближе, чем я.
– Откуда ты знаешь, где я живу? – удивилась та.
Признаваться, что однажды он шёл за ней до самого дома, но так и не набрался духу ни заговорить, ни пригласить в кино, было не к месту.
– Видел тебя как-то, – пожал плечами Сэм.
Через десять минут они подошли к дому Астрид: новому, двухэтажному, с бассейном на заднем дворе. Семья Астрид не отличалась особым богатством, однако их дом был куда красивее, чем у Темплов. Сэм жил в похожем прежде, чем ушёл отчим, – не богатей, конечно, но у него была хорошая работа.
Дома у Астрид Сэм почувствовал себя странно. Всё там казалось милым и немного необычным. Чистота и идеальный порядок, причём, на виду не было ничего, обо что можно пораниться. Уголки столешницы – прикрыты пластмассовыми накладками, розетки – специальными заглушками, кухонные ножи лежали за стеклом в буфете, запертом на специальный, недоступный для малышей замок. Ручки плиты тоже имели защиту от детей.
– Это не для меня, – холодно пояснила Астрид, заметив его взгляд. – Это для малыша Пита.
– Я понял. Он же у вас… – Сэм запнулся, подбирая слово.
– Аутист, – небрежно закончила за него Астрид, будто в болезни брата не было ничего особенного. – Ну, вот, и здесь никого нет, – объявила она.